Ответный, едва различимый вой одного из членов бывшей отцовской стаи вызвал у меня довольную ухмылку, насколько это было возможно при наличии мохнатой морды. Меня услышали, теперь новость разойдется быстро.

Я отряхнулась, возвращаясь в эту реальность, и вновь бешенство накатило на меня. Найти…найти и разорвать ту, которая посмела покуситься на меня…которая еще не знает, на кого посмела поднять свои кривые лапы…которая посмела желать нашу пару!

Яростное рычание лавиной раскатилось по ночному лесу, заставив всю живность забиться как можно дальше и глубже, и я быстро направилась в поселок, жалея о покалеченной лапе, которая невероятно задерживала. Терпение основательно покинуло меня, сменившись жаждой мести.

Мое появление будут помнить не один год. Залетев в поселок практически с парадного входа, я заставила редких прохожих шарахнуться в разные стороны с воплями. Не знала наверняка, где сейчас Диана, но подозревала, что далеко от Ильи она не уйдет, намереваясь упрочить свое положение, пользуясь состоянием парня. От этой мысли я еще громче зарычала, клацнув клыками и заставляя спрятаться всех окрестных собак в будки.

Вот и дом Ильи.

Одним длинным прыжком заскочив во двор, я на миг удивилась — больше двух сотен пар глаз уставились на меня с нескрываемым изумлением. Что за собрание, на ночь глядя?

Но мой взгляд был прикован только к одному человеку…Илья стоял и смотрел на меня в полном шоке, а в глазах…я читала его сейчас, как раскрытую книгу — в глазах любимого было неприкрытое восхищение, запредельное облегчение и любовь. Такая же, как та, которая царила у меня в душе. Захотелось послушной собакой прижаться к его ногам, позволив родным рукам зарыться в густую шерсть на загривке…

Но чужие ладони, вцепившиеся в его плечи, заставили меня вновь окунуться в пучину ярости.

Как она смеет трогать его? Приближаться к нему?

Отец Ильи попытался сгладить зарождающийся конфликт, но я лишь раздраженно отмахнулась от него. Знала, что никто не сможет помешать мне. Право требовать возмездия было неоспоримым, и я не собиралась от него отказываться. Тем более, что альфе приказывать не мог никто.

Страх и понимание неминуемой расправы в глазах несостоявшейся убийцы лишь раззадоривали волчицу. Желание впиться зубами в ее горло, разрывая шкуру, слушая надсадные хрипы, стало непреодолимым.

За все приходится рано или поздно платить. На мой взгляд, отсрочка и так слишком затянулась…И я со злым удовлетворением наблюдала, как черная волчица, ниже меня на полголовы, медленно и обреченно выходит в импровизированный круг, образованный остальными членами ее стаи. И на этот раз ей придется сильно постараться, чтобы отсюда уйти…

Глава 30

Илья

Я бездумно проводил взглядом медленно перебирающую лапами Диану, выходящую на середину двора, но сам остался на месте. Обзор с веранды открывался прекрасный, поэтому не было смысла спускаться и расталкивать всех, отвоевывая местечко получше. В голове до сих пор был полный сумбур, щедро приправленный ошалелой радостью от того, что любимая нашлась. Но он постепенно рассеивался под жестким прессом происходящего.

Поединок? Серьезно?

Аня же только-только прошла первое обращение, она ни разу не участвовала ни в чем подобном. Да даже о полном владении звериным телом говорить было явно преждевременно! Мысли прояснились окончательно, когда я увидел, как белая волчица неловко переставила лапы. Меня будто окунули в прорубь в январский мороз.

Она ранена!

Прежде, чем я успел додумать эту ужасающую догадку, ноги сами понесли меня к кругу, но лишь с одной целью — прекратить этот беспощадно неравный бой. Допустить, чтобы Аня пострадала еще больше, я не мог и не хотел. И в этот миг чьи-то пальцы медвежьей хваткой сомкнулись на моем плече, мгновенно останавливая, впечатываясь до синюшных кровоподтеков, до следов от ногтей. Я утробно зарычал, оборачиваясь.

— Стой! — отец держал крепко, даже не вздрогнув от моей реакции.

— Отпусти! Ты разве не видишь — она ранена! Она не может продолжать, я должен это остановить! — дернулся всем телом, вырываясь.

— Стой, дурак! — теперь меня держали крепче, поперек груди, но это тоже ненадолго, — ты не можешь остановить бой! Аня сама провела ритуал! Сама! Ты знаешь, что это значит! Мы можем только смотреть…

Я отчаянно дернулся еще раз, вырываясь из отцовской хватки, чтобы бессильно остановиться. Он был прав, черт возьми! Отвратительно, чудовищно прав! Я не мог сделать ничего…даже если вмешаюсь, это ничего не решит — меня, скорее всего, просто выкинет за пределы круга, если Аня того захочет…

Ритуальные призывы делались не просто так — мы призывали в свидетели высшие силы, и исход поединка становился непреложным. На кону всегда стояла жизнь. И даже если я вытащу Аню за хвост, то поединок будет считаться автоматически проигранным, отдавая ее во власть Дианы. Но более вероятно, что пострадаю я, как вмешавшийся, а поединок продолжится. С отчаянием саданулся лбом о деревянную перекладину, впиваясь в нее же руками. Пытка будет долгой…

Тем временем, волчицы медленно кружили по периметру условного круга, оценивая друг друга, продумывая тактику. Тишину ночи нарушало попеременное рычание, заставляя воздух сгущаться пропорционально царившему напряжению. Стая молчала, невесомо выдыхая клубочки пара и моргая через раз.