– Коммодор Сантос, – через несколько секунд сказал он. Резкий голос адмирала прозвучал, как щелчок бича в тишине, повисшей на мостике, и начальник штаба Вильерса чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– В поступающих данных нетрудно заметить некоторые закономерности.

– Закономерности? – Сантос, провожаемый взглядами остальных офицеров, подошел к адмиралу. – Вы хотите сказать, что противник не знаком с космическими истребителями?

– Да. Этот вывод коммодора Чельтвина, безусловно, подтвердился. Но в первую очередь я имею в виду их реакцию на наши ракетные залпы.

Адмирал говорил о ракетах, которыми его линейные корабли и крейсера поддерживали истребители, не рассчитывая, впрочем, нанести особый ущерб противнику на таком огромном расстоянии.

– А точнее, отсутствие адекватной реакции на них со стороны противника, после того как он выпустил по нам свои ракеты с внешней подвески. Это обстоятельство, а так же очень плотный огонь энергетических излучателей, о котором докладывают истребители, почти не пострадавшие от этого оружия, предназначенного в первую очередь для борьбы с кораблями противника, – все это наталкивает на определенный вывод.

– Вы хотите сказать, что…

– Совершенно верно. Эти сверхдредноуты несут лишь энергетическое оружие, не имея бортовых ракетных установок. Поэтому о наличии у противника боеголовок с антивеществом сейчас судить рано. – Резкие черты лица Вильерса застыли в недовольной гримасе. – Как жаль, что мы этого не знали! Ведь мы могли подойти поближе к узлу пространства и засыпать их ракетами! Впрочем, поздно рассуждать! Сейчас истребители возвращаются на авианосцы для пополнения боезапаса, а противник продолжает наступать. Мы должны немедленно сократить дистанцию, чтобы нанести по нему удар. Капитан Крюгер! – Вильерс обратился через устройство связи к командиру «Анаконды». Прозвучало несколько приказов, и тяжелые корабли землян двинулись вперед.

– Господин адмирал, – сказал Сантос. – Из узла пространства продолжают появляться сверхдредноуты противника. Те из них, что выходят оттуда сейчас, могут иметь на борту ракетные установки. Кроме того, я не исключаю наличия у них боеголовок с антивеществом…

– Я согласен с вами, коммодор, но позволю себе обратить ваше внимание еще на одну закономерность, которую нетрудно заметить в полученных нами данных. Посмотрите, что сообщают пилоты о плотности оборонительного огня, с которым они столкнулись.

Сантос начал изучать столбцы цифр, а остальные офицеры, включая Френкеля, с любопытством заглядывали ему через плечо. Постепенно начальник штаба перестал хмуриться, и у него засверкали глаза.

– Господин адмирал, если я правильно понимаю, корабли этих… – Он вовремя спохватился, прежде чем у него с языка сорвался живописный нецензурный эпитет. – Корабли противника не объединены в информационную сеть!

– Совершенно верно! И в этом коммодор Чельтвин не ошибся. Если на нашей стороне действительно такое преимущество в области управления огнем, я готов рискнуть и вступить с противником в ракетную дуэль даже в отсутствие «Нагинаты».

Упомянутый линейный крейсер с трудом добрался до Голана всего за четыре часа до начала сражения и все еще плелся по этой звездной системе с черепашьей скоростью, которую пока не могла повысить даже лихорадочная работа его механиков, трудившихся под личным наблюдением коммандера Плевецкой.

– А теперь, господа офицеры, предлагаю позволить капитану Крюгеру вступить в бой. Мы же тем временем постараемся прийти к новым выводам о возможностях и намерениях противника.

– Прекрасная мысль, господин адмирал! – воскликнул Сантос. Со стороны остальных офицеров штаба, не исключая Френкеля, также послышались одобрительные восклицания.

Тяжелые корабли Вильерса, казавшиеся крошечными по сравнению с бесконечной чередой сверхдредноутов противника, продолжавших возникать в Голане, приблизились к ним на расстояние прицельного ракетного огня, и по космическому пространству покатились такие чудовищные волны энергии, что казалось, оно вот-вот расползется по швам.

Вскоре стало ясно, что вражеские системы управления огнем действительно устарели по сравнению с системами кораблей ВКФ Земной Федерации. Противник мог объединить в единую информационную сеть в два раза меньше кораблей, чем земляне, а ведь в такой сети корабли маневрировали и стреляли как единое целое, намного эффективнее поражая свои цели. А еще важнее было то, что сеть позволяла столь же эффективно перехватывать ракеты противника, ведь за первыми двенадцатью сверхдредноутами противника в Голане действительно появились вражеские корабли этого класса, оснащенные ракетными установками, причем казалось, что ими нашпигованы все корпуса этих огромных кораблей. На вражеских ракетах на самом деле стояли боеголовки с антивеществом, но этим ракетам лишь иногда удавалось пробиться сквозь паутину оборонительного лазерного огня, который координировано вели шестерки кораблей землян. Впрочем, и этих ракет хватило, чтобы тяжело повредить линкоры «Орел» и «Каллоден», а также уничтожить тяжелый крейсер «Эмануэль Филиберто» и эсминцы «Мушкетер» и «Сулейман». Лишь линкоры могли устоять против нескольких попаданий смертоносных боеголовок с антивеществом. Однако шестерки кораблей Вильерса как единое целое снова и снова давали залп из всех ракетных установок по той или иной избранной цели. Хотя боеголовки ракет и действовали по принципу простейших ядерных бомб, некогда стерших с лица Земли Хиросиму и Бомбей, они взрывались одновременно, как огни гигантского фейерверка, сливаясь затем в колоссальный огненный шар. Через некоторое время он гас, оставив от корабля противника только облако газа и мелких обломков. На флагманском мостике «Анаконды» звучали торжествующие крики и радостные возгласы, но Вильерс, в душе которого вспыхнул малюсенький огонек надежды, по-прежнему стоял с каменным лицом.

В Голане продолжали возникать все новые и новые корабли противника. После двадцати четырех гигантских сверхдредноутов, девять из которых было уже уничтожено, из узла пространства выходили только линейные крейсера, но их было невероятно много, и каждый из них был напичкан ракетными установками с полным боезапасом ракет. Вильерс уже давно озабоченно следил за состоянием боеприпасов на своих кораблях. Ракет у них на борту становилось все меньше и меньше. Внезапно ему сообщили о гибели эсминца «Дантон», и он с горечью подумал, что рано радовался.