— И все же, — дракон шел рядом, пытаясь приноровиться под мой шаг, потому как прекрасно знал — идти мне сейчас было нелегко, — почему вы простили своих родителей?

Миновав еще несколько шагов, я остановилась, постояв немного, вскинула голову и глядя в черные полные скрытой ярости глаза лорда Арнела, ответила правду:

— Они пытались меня защитить.

— От чего? — последовал мгновенный вопрос.

Я невольно грустно улыбнулась и ответила вопросом на вопрос:

— Как объяснить вам, любителю игнорировать, нарушать и в целом не обращать внимания на правила морали, о том, что случается в приличном обществе с теми, кто посмел… их нарушить. Как?

Арнел сложил руки на могучей груди, посмотрел мне в глаза и сказал:

— Как получится. Но я очень прошу вас — попытайтесь. Пожалуйста.

Если бы он потребовал ответа. Если бы остановил меня сам. Если бы в его голосе хоть промелькнули повелительные нотки, я бы промолчала. Но и во взгляде, и в тоне была лишь просьба, и я не стала ничего скрывать. И с трудом подбирая слова, начала пытаться объяснить:

— Я искалечила Барти Уотторна. В тот момент ослепленная видимо злостью и негодованием, я не заметила в какой момент стеклянный кувшин лопнул, и продолжала наносить удары. Возможно, не ударь Барти меня первым, тогда… возможно, все произошло бы иначе. Но я получила удар в живот такой силы, что все дальнейшее происходило как будто не со мной. Я ведь не могла так… поступить…

Почему-то взгляд остановился на руках, затянутых в черные перчатки… шрамов там больше не было, но иногда мне казалось, что они стягивают кожу, все еще стягивают, словно они там есть.

— Я единственная дочь в семье мистера, но не лорда — мой отец лишь второй сын, а потому дворянский титул, как известно, нам не полагается. Но отцу удалось сколотить состояние, весьма приличное даже по столичным меркам, однако — я единственная дочь в семье. Таким образом все состояние и наследство могло отойти либо моему супругу, то есть мне, либо моему кузену, лорду Уэстермору. Для моих родителей мой брак означал возможность передать все, что они заработали, своим внукам. А я в девять лет изуродовала лорда Бартоломео Уотторна, причем так, что ни один целитель не сумел спасти его лицо от шрамов. Как вы думаете, лорд Арнел, девочка, в девять лет совершившая подобное чудовищное изуверство, может когда-либо претендовать на брак с достойным джентльменом?

Лорд Арнел не сказал ни слова.

Мне пришлось продолжить:

— Родители пошли на все требования Уотторнов, чтобы, когда наступит срок, меня, могли представить в сезон дебютанток, и таким образом обеспечить мне возможность заключить брак с тем, кто мне хотя бы понравится, хотя бы только понравится. Они хотели для меня счастья.

— Избивая вас? — сухо уточнил Арнел.

— Гувернантка была прислана Уотторнами, — вот такое вот простое объяснение.

Звучало действительно просто. На деле все было чудовищно. И я не знаю почему, но внезапно с каким-то ожесточением я решительно продолжила, глядя на прекрасное украшенное рождественскими украшениями поместье Арнелов:

— Каждое рождество мы справляли в городском доме Уотторнов. Это не обсуждалось, никогда. Ведь, по словам леди Уотторн "Барти имеет право видеть твои шрамы, раз уж ты наградила его собственными". Чудесный рождественский подарок, вы не находите? — с совершенно ненужным и неуместным волнением спросила я, чувствуя как глаза жгут слезы. — Каждое рождество Барти преподносили множество подарков, но единственное чего он с предвкушением ожидал — это вида моих покрытых тонкими полосками шрамов рук. Его излюбленный подарок.

Очень осторожно Арнел коснулся моих ладоней, взяв обе, нежно провел большими пальцами по тыльной стороне и промолчал. О, я была так благодарна ему за это. И за поддержку, которой не просила и не ждала, и от того она была в тысячу раз трогательнее и значимее. И я лишь усилием воли заставила себя остаться на месте, вместо того чтобы сделав шаг, спрятать лицо на груди дракона, который все же был мне так дорог.

— Что было после? — тихо спросил Арнел.

Я высвободила свои ладони из его нежного захвата, зябко сложила руки на груди, и все так же глядя на поместье Арнелов сдержанно ответила:

— Мне было пятнадцать, когда двадцатилетний Барти на очередном праздновании Рождества официально и громогласно сделал мне предложение.

Судорожно сглотнув, тихо продолжила:

— Это было столь чудовищно, что даже моя мать, которая находилась под полным влиянием леди Уотторн, попросила отложить помолвку в силу моего излишне юного возраста. Однако… слова были сказаны. Меня более не ожидал никакой бал дебютанток, Уотторны сделали свой чудовищный шаг первыми. Отец был против. Кто как ни он прекрасно знал, что все заработанное им состояние Барти спустит на лошадей и карточные игры, но… особого выбора нам не предоставили. К следующему рождеству, в мои шестнадцать лет, предполагалось заключить брачный договор и все формальности. А в сочельник, за несколько часов до заключения помолвки Барти Уотторн был застрелен на дуэли одиннадцатилетним герцогом Клеймором.

— Четырехлетний малыш вырос и научился защищать не только себя, но и тех, кто когда-то спас его… Что ж, теперь я понял… — с удивительной теплотой в голосе произнес лорд Арнел.

С крайне непонятной мне теплотой, и я подняла взгляд на дракона, молчаливо требуя объяснений. И, к моему огромному счастью, они последовали.

— Мальчишку звали лорд Честер Мортон, наследный герцог Клеймор. Мы пересеклись в столичном доме Кристиана. Мальчишка настойчиво стучал в дверь рукоятью тяжелого семейного револьвера, Кристиан в свойственной ему манере игнорируя шум, отсыпался после приезда с юга. И я, вернувшийся оттуда же, более всего желал приобщиться к теплой ванне и мягкой постели, но по лицу мальчишки скользнула предательская слеза, и то как быстро он ее стер… В тот вечер мне пришлось лечь поздно. На следующий еще позднее. Стрелок из герцога Клеймора был крайне посредственный, но упорства — упорства в нем было не занимать. И стрелять он научился более чем превосходно, за что был мне и Кристиану крайне благодарен. Маленький суровый мужчина, все равно оставался ребенком — помнится, на рождество мы отправили ему по подарку. Кажется, я не удержался, и подарил ему игрушечный пистолет.