Прощение | Forgiveness
вернуться

Черноморский Владимир
Шрифт:

Фото Жанны Гурвич

Ты хочешь правде заглянуть в лицо?Тебе слепцы подарят щит Персея.На том лице все то, что ты посеял,Растет, как волосы на лицах мертвецов.

Синий ветер печали

Синий ветер печали, он уже не срывает мне крышу.Он с годами слабел и теперь уважительно тих,даже нежен, как будто не дует, а благостно дышит,колыхая дыханием ветви голые нервов моих.Синий ветер печали, он сошел с моего Синегорья.Я стремился к вершине, но льдом ее был обожжен.И не понял тогда: это счастье мое или горе —от пришедшего сразу уменья не лезть на рожон.Синий ветер печали от взгляда моей Синеглазки.Помню, как он темнел, но потом стал едва голубым.Вот тогда я нашел среди многих законов негласных:не пытайся любить, если ты навсегда нелюбим.Синий ветер печали от потери друзей закадычных,от дележки мечты, как коврижки, заначенной впрок.Можно сколько угодно о дружбе до гроба талдычить,только белая скатерть упирается прямо в порог.Синий ветер печали от рук, мне махавших прощально,от турбин самолетов, от шустрых шоссейных машин.Он взрывался порою порывами брани площаднойтех, кого измерял я на свой архаичный аршин.Синий ветер печали от ночи, пришедшей внезапно…Нет, еще погоди!..Видишь?Это зари окоем…Ветер благостно тих, но устойчиво дует на Запад.И уже не печалься: все это уже не твое.

Зацепиться

Зацепиться за кончик месяца.Разумеется, не небесного.Для того нужно быть либо дьяволом,Либо глупым мультяшным приматом.Зацепиться за 31-е мне родимого месяца марта,Потому как остаться вне времениИ пространства случится мне без того.Зацепиться за кончик улыбки,Да такой благосклонной и терпкой,Что захочется плакать немедленноВместе с белым счастливым облаком.И прощай, тишина бессердечия…А вражда мне давно уже побоку.В общем, на краешочек любвиВновь приводит судьбы моей шерпа.Зацепиться за кончик печали,Мне в наследство друзьями завещанной.Он ведь выдержит груз моей совести?Мне, наверное, хватит падений.Я хочу сохранить вертикальность,Пусть повиснув, считай, что по делу.Но почувствуйте все-таки разницу:Не повешенным быть, а подвешенным…

Фото Жанны Гурвич

Зацепиться за взгляды прохожих…За листок из распахнутой почки…Паутинку, по ветру летящую, и…За мысль, что летит вслед за нею…От которой я ловко прятался,Ныне каюсь в том и леденеюДо сцепленного с мыслью звенаМоей ДНК-цепочки.

«Как злобно ливень лупит снег!..»

Как злобно ливень лупит снег!Ведь вроде оба – с поднебесья…Меж ними там различий нет.Но что-то в брате ливень бесит.Что так же бел он и пушист,хоть оба пали?.. Сам собоюстремится ливень заглушитьсамосознание изгоя.А ведь у них круговорот:водой сольются – и на небо…Там кто-то, видно, разберет:кому – в дожди, кто – станет снегом.Возможно ль падать, не ярясь,коль время выпадать в осадок,не втаптывая чистых в грязьот невезухи, от досады?О, Каин с Авелем весны!Живу, влюблен. Но вижу это —и ощущаю боль ценыза посещение планеты.

«Это дождь идет по серой мостовой…»

Это дождь идет по серой мостовой,это ночь стекает в логово Луны.Если вдруг уснешь на Запад головой —видишь сны.Это просто серый дождь по мостовой,это просто ночь устала ждать зарю.Это я уснул на Запад головойи парю.И проснуться мне не можется никак,хоть артерии мои – как водосток…Дождь проходит сквозь кровавые векана Восток.На Востоке дождь идет по мостовой.А по следу снова стелется костер…Человек упал на Запад головой,руки к Северу и к Югу распростер.

«Когда поймешь, что одинок…»

Когда поймешь, что одинок,сплети венок.В стремнину жизненной рекивплети родные стебельки.А лепестки?..Что – лепестки?..Они отпали – вдоль реки.

Фото Жанны Гурвич

А тогда была девочка…

А тогда была девочка —синеглазка, кокеточка.Ну, такая хрусталинка,лотерейный билетик!..Все мечтал, все надеялся,а мелькнула ракетою.Отчего ж мы устали так,не постигшие лета?А потом была женщина —безусловная, жаркая.Было губ полнолуние,осязание взгляда…Как же мог я не сжечь себя,разве кто-то бежал, как я,и искал ново-лучшегокозырного расклада?И потом были женщины —не чужие, не жадные,годы взявшие ласковои легко, и нелепо.Словно были завещаны,от любви и от жалости,ими: той синеглазкою;той – сгоревшей до пепла.

Сердитый дом

Давно в мой город я приехал —уж стал отцом, а был мальцом.У нас в квартире было эхо,а за окном – старинный дом.Нештукатуреный и бурый,два этажа, лепной карниз.А за фасадом он как будтообиду вечную хранил.И, видно, потому там частоя слышал женщин горький плач.А дом был словно соучастниких бесконечных неудач.И, видно, потому там жилитакие злые пацаны.Они нас били, мы их били —и в этом часть его вины.И в том, что подались в бандитыИ гнили в лагерях потом…Я называл тот дом сердитым.Сердитый дом, Сердитый дом.Но время шло. Я юность встретилс девчонкой в платье голубом.И я сказал ей: «Где на светееще такой – сердитый дом?»Она сказала: «Это правда.Но я живу с рожденья в нем…»И не сказала мне «до завтра».Сердитый дом. Сердитый дом!

Фото Жанны Гурвич

Землетрясение в Ташкенте —и дом остался в прожитом.Но снова, как на киноленте,Сердитый дом, Сердитый дом.Он в черно-белых снах мне снится.Все, очевидно, оттого,что поселились его птицыпод крышей дома моего.1980 г.

История одной любви

Цикл стихотворений

Люди как люди… квартирный вопрос только испортил их...

М. А. Булгаков
1
Опять запуталась лунав переплетеньях винограда.А ты желанна и хмельна —моя посильная награда.И солнечного света – лес,и поцелуя – автострада…Я понимаю: все, что есть, —моя посильная награда.…Но глаз твоих антициклон,и рук сухая деловитость,и время, то, что утекло, —моя бессильная повинность.Но сытость сердца твоего,но черный сок твоей усмешки —и нет меж нами ничего…Моя бесславная кромешность.И вдруг вулкан твоих волосворвался в горную прохладу.И все, что в этот миг сбылось, —Моя посильная награда!И вновь желанна, вновь хмельна!И торжествует право ночи.Но как распуталась луна?Как много в небе многоточий!