Уместно будет уточнить, что Синод – высший коллегиальный орган Русской православной церкви, являвшийся частью общегосударственного управления и занимавшийся среди прочих обязанностей распространением христианства. Как писал профессор, доктор исторических наук В. Виноградов, «подоплека интереса не скрывалась: в те годы так называемая осетинская духовная миссия по заданию российского правительства разворачивала деятельную пропаганду христианства среди горцев Центрального Кавказа. И факт обнаружения христианских древностей и «святых мощей» (нетленные тела), которые покарали святотатцев, нарушивших их покой, представлялся крайне заманчивым для миссионерской пропаганды… Церковники хотели полностью использовать в своих интересах подвернувшийся шанс» [1] .

С помощью кабардинского князя Нитча и чегемских старшин А. Тузову удалось подняться на ту гору, где он увидел сундук сосновый и ему «показывали восемь книг, писанных краской и чернилами на пергаменте и на бумаге, величиной в десть, в полдесть и в четверть. Тут же, вынув из сундука, показывали дьяконский оларь кутняной ветхий. И из того сундука книги вынимали, сняв шапки, с великим благоговением и страхом. И, кроме христиан, к тем книгам никого, а паче мухамедан, отнюдь не допускают».

…О христианских памятниках, расположенных в Чегемском ущелье, написано много. В обобщенном виде этот материал представлен в работе выдающегося кавказоведа Леонида Лаврова «Карачай и Балкария до 30-х годов XIX века», вошедшей во второй выпуск «Балкария: страницы истории», опубликованный нашим издательством в 2005 году.

Из него узнаем, что «по сообщению И. А. Гюльденштедта, около селения Верхний Чегем стоит одна каменная церковь, имеющая в длину 3 сажени… П.-С. Паллас, говоря о балкарцах, замечает, что «они были христианами и имеют у себя церкви, среди которых особенно замечательна одна на Чегеме. Она расположена на скале, в которой вырублен витиеватый проход, снабженный с обеих сторон железными перилами. Здесь еще сохраняются остатки книг. Несколько листков из них, добытые оттуда со многими опасностями, оказались: один лист – из Евангелия на древнегреческом языке, другие – из [других] греческих церковных книг».

Г. Ю. Клапрот пишет, что «во время моего пребывания на Кавказе я имел случай доставить себе несколько отрывков: одни принадлежали греческому Евангелию, другие – служебнику и составляли часть службы ноября месяца; у меня хранятся семь листов. По письму рукопись относится ко второй половине XV века и преисполнена ошибок».

В 1867 году Нарышкину сообщили в Нальчике, что «во время управления бывшего тут начальником князя Эристова были найдены в Чегемском ущелье старинные книги и вещи и что все это было взято князем Эристовым».

В. Ф. Миллер в 1883 году слышал народное предание, которое гласило, что близ Чегема, на горе, в пещерах был когда-то склад христианских книг. У подножия горы сохранились следы прилепленных к скале построек, фундаментов, ниш, стен и т. п., а выше по горе идет искусственный, укрепленный камнями из извести карниз. Эта тропинка ведет к пещере, в которой будто бы были найдены книги…

И вот какой вывод делает, исходя из имеющихся источников, Леонид Лавров: «Таким образом, в районе Верхнего Чегема существовали небольшие церкви. Кроме них, в пещере, на левом берегу реки Джилги, находился склад богослужебных книг и других церковных предметов. К пещере вела высеченная в скале лестница, остатки которой до сих пор видны. Надо думать, что использование пещеры для хранения книг относилось к более позднему времени, чем постройка церквей около селения Верхний Чегем. Перенос «священных» предметов из церквей в пещеру, по всей вероятности, произошел тогда, когда, в силу сложившейся политической обстановки, построенные до этого церкви оказались перед возможностью разграбления».

Современный ученый В. А. Кузнецов убежден, что в районе Верхнего Чегема находилась не просто церковь, а знаменитая епископия Кавказия – подразделение Аланской епархии, о которой имеются сведения в акте Константинопольской патриархии 1364 года (см. подробнее об этом в третьей части нынешней книги, в приложении к материалу «Калеж, осененный крестами»).

Следовательно, сокровища действительно были. Но неужели и спустя несколько столетий, то есть в 1767 году, кто-то из греческих миссионеров оставался жив? Конечно, это маловероятно, но тем не менее обратите внимание: из сообщения явствует, что речь шла о живых людях, находящихся в склепе – сидящем старике, читающем книгу, и девице, предрекшей похитителям гибель.

В последующем, правда, речь идет уже о нетленных телах, то есть мощах. Но голос-то, запретивший выносить сокровища, пастухи слышали! Чей он был? Кто предупреждал похитителей о грозящей им гибели? Если бы речь шла о событиях, имевших место какое-то время назад, то наличие такого предупреждения можно было бы отнести к людской фантазии, основанной на постигших чегемцев бедах. Но ведь все, знавшие про эту историю, были опрошены, так сказать, по свежим следам, когда флер народной молвы еще не успел скрыть происшедшее туманом выдуманных напластований. Мистика да и только…

Вероятнее всего, что пророчествующий голос – элемент привнесенный. А вот постигшая расхитителей гробницы гибель вполне объяснима. Скорее всего хранители христианских сокровищ, находившиеся в погребальном склепе (а речь идет, конечно, о нем), умерли от чумы, черной смерти, как ее называли, чьи микробы, как известно, могут сохранять свои свойства столетиями.

В истории Кавказа известно немало эпидемий, унесших в могилу целые поселения, тысячи и тысячи жителей; чума вносила свои весомые коррективы в войны. На Кавказе даже существовало поверье, как писал профессор Сорокин в газете «Кавказ» (1886. № 146), «будто чума приходит каждые 7 лет и что перед ее появлением можно встретить двух всадников. Один одет в красную, другой в черную одежду. Они входят в дом и палками обозначают людей и животных, исписывая тело невидимыми знаками. Кого коснется черный – тот обречен на смерть, красный – выздоровление» [2] .