Но я все же попыталась соображать.

– Мишка где?

– На кухню увели.

– Почему ты сразу не позвонила?

– Так телефон же отобрали. И остальное. Все сгребают. В кухню меня не пустили, сказали здесь сидеть. Ой, Полиночка, что же будет.

– Как это не пустили? Я сейчас.

Влетела в кухню и уставилась на худого сутулого мужчину в очках, сидящего напротив Мишки. Второй, толстый и лысый, устроился на подоконнике. На брата бросила лишь быстрый взгляд, только чтобы убедиться, с ним все в порядке, и снова все внимание на пришедших.

– На каком основании проводится обыск?

– Тааак, - протянул тот, что в очках и недобро ухмыльнулся, - а вы кто такая?

– Я здесь живу.

Он сунулся в какую-то бумагу. Полина эээ…

– Аркадьевна. На каком основании проводится обыск?

Теперь я сосредоточилась только на нем, решив, что он тут главный.

– Что происходит? И можно увидеть ваши документы?

– А происходит то, Полина Аркадьевна, - протянул сутулый, не обратив внимание на вопрос о документах, - что ваш брат по некоторым данный имеет отношение к одному очень неприятному делу.

Тот, что стоял у окна, на этих словах противно ухмыльнулся. По всему было видно, что ситуация его забавляет, а мое замешательство только на руку.

– К какому делу? – вернулась к тому, что сидел.

– Ознакомьтесь.

Он сунул мне лист, и я принялась читать.

“Постановление о производстве обыска в жилищах в случаях, не терпящих отлагательств. Следователь…”

Далее шли какие-то казённые фразы, смысл которых я плохо улавливала, потому что строчки расплывались перед глазами.

“В ходе предварительного следствия установлено, что некое неустановленное следствием лицо….основания полагать, что в жилище Муровцева Михаила Аркадьевича…могут находиться предметы и документы, подтверждающие его причастность…вследствие чего постановил провести обыск в жилище…”

– Что это такое?

Мужчина вырвал лист из моих рук.

– Не ваше дело. Выйдите в коридор, нам с Михаилом нужно побеседовать.

– Не выйду. Вы не имеете права его допрашивать.

И тут же повернулась к брату.

– Миша, ничего им не говори. Ни на один вопрос не отвечай!

– Ну зачем так сразу, девушка? – подал голос тот, что у окна, прекратив ухмыляться, - если ваш брат сам во всем сознается, следствие это учтет и у вас все будет в порядке. А ваши слова наоборот наведут нас на мысль, что вы что-то скрываете. Что именно?

Мозг зацепился за фразу “если во всем признается”. Значит, пока что этот скользкий тип ничего не смог выведать, я успела.

– Миша, ты меня слышишь?

Брат оторвался от созерцания пола и кивнул.

– Он не скажет ни одного слова без присутствия адвоката, вам ясно?

– Что вы тут лезете, - поморщился сутулый, - между прочим, на адвоката нужны деньги, а они у вас есть?

– Найдем, не переживайте.

Я разрывалась между потребностью бежать в холл к маме, ведь именно там я оставила рюкзак с телефоном, проверкой сотрудников, которые безнаказанно расхаживали по дому, и боязнью оставить Мишку один на один с этими двумя.

– Миша, пойдем, ты не обязан слушать его!

– Мы забираем вашего брата в отделение, так что зря стараетесь.

Сутулый поправил очки.

– Что? Как в отделение?

– Вот так.

Поняла, что нужно срочно что-то делать, только вот что? Искать, звонить. Боже мой, и почему я не выведала все раньше, тогда бы не происходил с нами этот кошмар!

Кинулась в коридор и тут же столкнулась с Матвеем. Так он не уехал?

Против всякой логики вдруг испытала ни с чем не сравнимое облегчение. Уже только от одного его присутствия.

– Ты тут? – спросила глупо, на секунду притормозив.

– Адвокат уже едет, сейчас будет, - сказал он негромко, осматриваясь по сторонам.

Так рада, а уж если адвокат… Непроизвольно схватила Матвея за руку.

– Матвей, спасибо.

– Из-за брата пришли, как я понимаю?

– Да, они там, в кухне. Не знаю, что он успел наболтать, но я сказала ему, чтобы молчал, вообще ничего не говорил и ни в чем не сознавался, что бы ни было.

– Правильно сделала.

– Они сказали, на допрос забирают.

Меня снова затрясло.

– Ни о чем не волнуйся. Леонид Юрьевич один из лучших в своем деле, он поможет. Я смотрю уже сам обыск проводится с нарушениями.