С Галиной Ивановной жил сорокалетний сын Антон. Холостяк Тошка, как ласково называли его в подъезде, был большим ребёнком. Целиком и полностью Антон подчинён матери, он накрепко привязан к её юбке, иметь собственное мнение ему запрещено. По словам Плюшкиной, Антон человек творческий, следовательно, глубоко ранимым. Тоша считал себя художником, коим на самом деле никогда не являлся. Одна из комнат была переоборудована под мастерскую, в которой Тоша проводил полдня, пил кофе, слушал музыку, а ближе к вечеру отправлялся на улицу, черпать вдохновение.

Галина Ивановна обожала сына, опекала его, сдувала с Тоши пылинки. Тоша в свою очередь не имел ничего против. Трудной работы он не знал, в деньгах не нуждался, жил на широкую ногу, любая прихоть великовозрастного ребёнка исполнялась по щелчку пальца.

Единственное, на что было наложено табу – это женитьба. Галина Ивановна не желала сыну судьбы вечного холостяка, напротив, мечтала, чтобы тот скорее обзавёлся женой и детьми. Но! При условии, что сначала кандидатура невесты будет одобрена придирчивой свекровью. Антону не позволялось общаться с женщинами другого круга, обязательным условием Плюшкиной было наличие у избранницы сына высшего образования, знание двух-трёх иностранных языков, собственная квартира и солидный счет в банке. Галина Ивановна поставила настолько высокую планку, что Тоша, пораскинув мозгами, решил ничего не менять и продолжать жить в своё удовольствие. Зачем лишний раз напрягаться, заранее зная, что такой женщины он не встретит. А если даже и повезёт, зачем он ей сдался, безвольный маменькин сынок.

Так и жили. Антон продолжал заниматься своими художествами, Галина Ивановна проводила спиритические сеансы.

…Алиска, узнав о внучке Плюшкиной, первым делом подумала про гороскоп. Опять ей захотелось что-то там рассчитать, сверить, обозначить и сопоставить.

– Алис, не пойми меня неправильно, но из-за твоих увлечений мы редко видимся.

– Глеб, видимся каждый день в школе.

– Школа это школа. Я хочу видеть тебя постоянно.

– Сам понимаешь, это невозможно. И потом, что значит, из-за моих увлечений? Ты произнёс это так, как будто я занимаюсь ерундой, попусту тратя время.

– Отчасти я именно это и имел в виду.

Алиса посмотрела на меня, сдвинула брови.

– Ты серьёзно?

– Отчасти, – повторил я. – Сначала была школа актерского мастерства…

– Не была, а есть, – перебила Алиса.

– Хорошо. С ней я как-то смирился. Теперь новая фишка – гороскопы.

– Не вижу ничего дурного.

– Время. Алис, на встречи его практически не осталось.

– Мы были в кино, сейчас идем, гуляем. И ты сам тратишь время на непонятные разговоры. Чем болтать, лучше…

– Почему ты замолчала?

– Догадайся.

– У меня три варианта…

– Глеб, вариант всего один. Поцелуй меня.

– Прямо на улице? А люди? Тебя они всегда напрягали.

– А сегодня не напрягают.

Я обнял Алису, прижал к себе. Она по привычке быстро осмотрелась по сторонам. Мы начали целоваться, услышав за спиной недовольный голос.

– Чего на дороге-то встали? – возмущалась старушка. – Другого места не нашли.

Мы не двинулись с места. Так и простояли под фонарным столбом, обнявшись, не замечая никого вокруг.

Глава четвертая

Сделай первый шаг

Прозвенел звонок. Люська выбежала из класса. С камерой. Выискивая, к кому бы привязаться с вопросами, она носилась по этажам, вылавливая новых жертв. На Тасю наткнулась возле кабинета физики. Прислонившись спиной к стене, Таська неотрывно смотрела на Олега и Мишку. Те стояли чуть поодаль, оживленно обсуждая предстоящие школьные соревнования.

Люська включила камеру, начала приближаться к Тасе.

– Таська, я тебя снимаю. Сделай лицо попроще.

Тася отвернулась.

– Люсь, выключи камеру!

– Не убегай, стой. Тась, выключила я ее. Сама убедись.

Тася последний раз бросила беглый взгляд на ребят и пошла в сторону лестницы. Люська семенила следом.

– Может, в столовку сходим?

– Не успеем, через пять минут перемена кончится.

– Олег или Мишка? – спросила Люська.

Тася напряглась.

– В смысле?

– На кого, спрашиваю, ты так таращилась, на Мишку или на Олега?

– Ни на кого. Не выдумывай.

– Не первый раз замечаю, как ты их глазами пожираешь.

Тася остановилась.

– Так заметно?

– Ещё бы!

– Заметно всем, кроме него.

– Мишку имеешь в виду?

– Олега.

Люська обернулась.

– Помниться, ты его терпеть не могла. Он тебя постоянно подкалывал.

– Когда это было? Сто лет назад. Сейчас всё иначе.

– А как сейчас? – допытывалась Люська.

– Нравится мне Олег.

– И?

– Люсь, хватит дурочку из себя строить. Что и? Нравится, понимаешь?