Иногда ко мне присоединялся Александр Сергеевич, в ту пору худенький студент с гитарой. Правда, в группу его не взяли, и мы иногда играли дуэтом в акустике.

Поигрывали мы и в клубе «Там-Там» у Гаккеля. Жизнь в этом месте била ключом.

Собиралось самое приличное общество – панки, наркоманы и прочие долбоебы. Были нередки налеты ОМОНа, врывались с черного хода и вносили некоторое дополнительное оживление. Несмотря на все эти наши праздники, страна находилась в состоянии отвратительнейшей войны. И никто еще этого до конца не понимал.

Казалось, нашему маленькому уютному счастью не будет конца. Ведь стояла чудесная петергофская осень, какая случалась только в тех незабываемых местах. Но дело в том, что лишь спустя долгие годы – я встретился лицом к лицу с этим «чудесным». А тогда и не подозревал, что такие люди, как это «чудесное», вообще на белом свете бывают. Но о чудесном чуть позже. Будем считать, что в девяносто пятом году это «чудесное» имело для меня форму осени и потемок в нашем парке. В реальном мире у меня была прекрасная Наталья, и мы и дальше собирались общаться и спать вместе. Но мне нравилось, наверное, больше спать, а не общаться. Ну а что еще надо, если встретил своего хрупкого андрогинного близнеца.

Наталья начала ездить из Петергофа на сценарные курсы. Возвращаться приходилось поздно, электричкой. Как правило, я ее не встречал – наш Петергоф был своего рода теплицей, никто не верил, что здесь может произойти плохое. Но дорога тем осенним вечером проходила мимо полузаброшенной овощебазы. И сентябрьской ночью на этой самой дорожке на Наталью напал маньяк. Самый настоящий, с чем-то колющим и режущим. Вскрыл человека, как консервную банку. Наталью увезли в реанимацию. Мы собрались у Дроздова и сидели всю ночь. Впоследствии, напившись водки, мы играли на концерте песню с припевом: «На ночной овощебазе, на ночной овощебазе».

Наша с Александром Сергеевичем любимая осень оборачивалась каким-то бредом. Правда, в дальнейшем этот бред принял некоторые приятные формы.

ОСЕНЬ

Тишина – это лучшая музыка. Абсолютная гармония, покой и безразличие.

Вы спросите меня – ну, а как же Елена? Все ли у нее в порядке? Не нужно ей было сомнительных удовольствий. Только любимый мальчик. Однако иногда многоточия превращаются в вопросительные знаки. А если его околдовали? Опозорили? Он задержится. Его поезд опоздает. Мальчика нечаянно послали за смертью.

1.

Сначала – была темнота. Еще продолжался монотонный гул, но постепенно он затихал, удаляясь за невидимый горизонт. Наконец стих и он. Осталась тьма египетская, пустота, которую видишь, когда ничего уже не видишь. Вдруг что-то слабо блеснуло. Может, показалось? Нет – вот оно снова, да так, что тут и там расплылись цветные концентрические круги. И это было хорошо.

Пустота ждала, она дышала, волновалась. Беспокойство.

Какое-то беспокойство. Оно нарастало с каждой секундой.

Из мрака вынырнуло нечто, что Елена сначала приняла за светящееся облако с внимательными, изучающими щупальцами. Оно хрипело и стонало, задыхаясь.

Сначала ему было холодно, и оно светилось красным. Потом ему стало лучше. Существо выхватило из вакуума светящийся вопль. Вопль, подобный былинке. Клубку из свежих новостей. И это было хорошо.

Щупальца обхватили черную дыру, парившую неподалеку, и жадно проникли в самое ее сердце. И что-то сработало. Щелкнул некий клапан. Нетерпеливые отростки оборвались и испарились. Облако, в действительности твердое как алмаз, с кошмарным треском разломилось на две половинки. Они обмякли и тотчас слились в страстном, животном поцелуе.

Откуда-то прилетела капелька экстаза и растворилась в эфире. Пронеслись несколько слезинок, растворенных в мировом океане.

Половинки, похожие на две странного вида медузы, преобразились.

Одна из них выла и плакала, страдая грешным бредом. Другая обнимала ее и утешала потоком энергии, льющейся через волшебный анус.

– АШАТАН… АШАТАН… – произнесла она.

Слово не повторялось. Оно просто было. Оно распалось на множество зеркальных крошечных шариков. И каждый из них был галактикой, со звездами и планетами. Рой шариков окружил светящиеся существа. Каждый надежно оберегал их своими орбитами.

– Вы кто? – спросила Елена. – Космические лесбиянки? Ей не было ответа.

Внутри месива тел возникло пламя, которое в считанные мгновения объяло пустоту и потонуло в ней. Загорелись звезды. Торжественно начали свое движение созвездия. К чертям собачьим полетели кометы. И это было хорошо.

В животе одного из существ – его или ее звали АШАТАН – открылась рана, полная маленьких пляшущих человечков.

– Нет-нет-нет-нет-нет, – шептали они, выскальзывая наружу и разлетаясь кто куда.