«Доброе утро! Жду тебя в обед на ферме, моя любимая лягушонка.

Целую, твой медвежонок Улиток.

P. S. Ути-пути.»

Но не оставил, так как понятия не имел, где находятся ключи от библиотеки. А если бы и знал, то не мог же он оставить спящую Шафтит в незапертом доме. Кто знает, сколько мерзавцев-дегенератов и просто дегенератов бродит по гимгилимским улицам на рассвете? Зеленокожую любовь пришлось разбудить. Шафтит, не пряча наготы, бабочкой вспорхнула с постели, обвила шею Улита и поцеловала землянина в губы. Улит лоснился счастьем и походил на медвежонка, вскрывшего таки бочонок с мёдом.

Шафтит открыла шкаф, выудила из его глубин связку ключей и, дурачась, погремела ими над ухом Улита.

– Не могла бы ты одеться, дорогая, – попросил Улит.

– Зачем? – удивилась Шафтит. – Тебе не нравится? Это неприлично?

– Как раз наоборот, очень нравится, поэтому прилично, но прошу тебя, оденься. Иначе я задержусь и опоздаю на работу.

Шафтит рассмеялась и накинула болотно-изысканный халат. Сыну известного писателя польстило, что любимая рассмеялась над его весьма остроумной и оригинальной шуткой. «Ах, романтические отношения так сближают, – сладостно подумал он. – Они рушат барьеры непонимания и стыда, заставляя влюблённых быть собой». Мысль показалась ему невероятно удачной, и он решил, что её надо запомнить, а лучше записать.

Улит и Шафтит спустились к выходу, муслинка отперла дверь.

– Скажи… – задержался Улит, – скажи, а до меня… у тебя никого не было?

– Никого, – ответила Шафтит.

– Это же так романтично! – воскликнул обрадованный Улит. – Это так волнительно, впервые познать прелесть любви с представителем другой планеты!

Он решил записать и эту фразу.

Землянин, насвистывая, зашагал по пустынной улице, а Шафтит, проводив его взглядом, щёлкнула дверным замком и подумала: «Похоже, с ответом я угадала».

В сонодомовском холле за конторкой сидел Чикфанил и читал газету.

– Славных ночей! – поздоровался Улит, что с ним случилось впервые.

– Иэх! Славных ночей, важный землянин, славных! – проскрипел Чикфанил.

– Меня никто не спрашивал?

– О чем?

– Что значит «о чем»? Меня никто не искал?

– Искал? Вы терялись?

– С чего ты взял, что я терялся?! – начал злиться Улит.

– Ну как же? Вы не пришли ночевать, а теперь спрашиваете, кто вас искал.

– Вот так всегда, – проворчал Улит. – Даже самое прекрасное утро непременно испортит какой-нибудь кретин своей тупостью.

– Что вы сказали?

– Говорю, что я не терялся.

– Это хорошо, что не терялись. А то в газетах такое пишут, что я беспокоился за вас, когда вы не терялись до утра.

– И что там пишут?

– На днях в Язде, страшно сказать, иэх, взорвали магазин. Пишут, что многим поотрывало руки-ноги, а кому-то и, иэх, голову. Хорошо, что вы не были тогда в Язде, иначе и вам бы могло оторвать голову. Вы лучше не ездите в Язду.

– В Язде я не был и не собирался, – важно ответил Улит. – Мне нет никакого дела до Язды. А тех, кто подорвал магазин, нашли?

– Про это ничего не писали.

– Вашей полиции необходимо лучше работать, – назидательно сказал Улит.

– Обязательно, – закивал Чикфанил, словно как-то мог повлиять на эффективность работы полиции.

– Впрочем, это не мои заботы, – небрежно махнул тростью Улит. – Верум не выходил?

– Кто не приходил, иэх? – переспросил Чикфанил. – Мой сын?

– Твой сын? – округлил глаза Улит.

– Нет, мой сын не приходил.

– Да плевал я на твоего сына! Ве-рум! Ве-рум не спускался вниз?!

– Ах, этот, – припомнил Чикфанил. – Так ведь ему, иэх, отрезали пальцы и язык. Вы забыли?

У Улита померкло в глазах, а пол едва не ушёл из-под ног. Тоскливо забил набат. Землянин вцепился в край Чикфанильей конторки.

– К… как отрезали? – промямлил сын известного писателя.

– Обычно, ножом, – равнодушно сказал Чикфанил.

– За-зачем?

– Неужели вы забыли? Его, иэх, бросили в тюрьму, ему отрезали пальцы и язык за то, что он оскорбил вас и бросился на вас в драку.

Набат утих, пол перестало шкивать, и к Улиту вернулась способность скандалить.

– Старый долбоёб!! Перепугал меня до смерти!! – заорал он едва ли не с пеной у рта. – Я спрашивал о Веруме, а не о том ублюдке с Востока!! Верум, это землянин, который живет со мной в 22-ом номере!

– Ах, другой важный, иэх, землянин. Удивительно, как я мог сперва подумать, что Верум мой сын, а после принять его за востоковца Уддока? Верум в столовой. Но вас он не искал, вы ведь не терялись. И как я перепутал? Совсем мозги чешуёй, иэх, заросли.