Мама тоже не отдала свою жизнь даром, о чем свидетельствовали многочисленные пятна крови вокруг и намертво зажатый в посиневшей руке саи с окровавленным лезвием. Он провел пальцем по холодной щеке и вздрогнул от желания отдернуть руку. Но волевым усилием заставил себя смотреть и запоминать.

Тут же были обнаружены трупы нападавших. Но знакомых лиц среди них не было.

Кто-то подходил и говорил какие-то слова, но Алексей не отрывал взгляда от пленки, под которой лежала мама.

Похоронили Веру через три дня, по православному обряду. Все три дня Хо и дядя Витя не отходили от мальчишки ни на шаг, пытаясь хоть как-то вывести его из шокового состояния, но все было напрасно. Очень быстро, буквально на глазах взрослых, знавших Алексея почти с рождения, подросток превратился во взрослого человека с недетским, пронзительным взглядом зеленых глаз. Он подолгу сидел в мамином кресле, перебирая все оставшееся после нее небогатое наследство, и думал о чем-то своем.

Через десять дней на встречу напросился полицейский, представившийся другом лейтенанта Прево.

Мальчик ждал снова утешительных слов, но тот просто бросил перед ним пачку фотографий.

– Распечатка с камеры наблюдения.

Алексей неторопливо разложил фотографии на столе.

Вот рыжий Кармел замахнулся битой, вот Милн размахивает своим ножом, явно пытаясь отвлечь внимание Луи Прево. А вот и Сэм с короткоствольным автоматом в стороне, и Рон с тремя незнакомыми парнями выкручивает маме руки.

– Я так понимаю, сама запись уничтожена, и это единственные фотографии?

Полицейский хмыкнул.

– Меня предупреждали, что ты необычный парень, но я не думал, что настолько.

– Даже более чем. – Алексей еще плотнее сжал губы. – От меня вы что хотите?

Капитан вздохнул.

– Чтобы ты не совался в город и не пытался устроить личную войну. Мы сами разберемся и с ублюдком, и с его папашей. Лейтенанта Прево уважали и очень многие хотели бы посчитаться и с его убийцами, и с самим Скальци. Лейтенант не давал пушерам [1] Скальци торговать на Свалке. Его давно предупреждали, но достать никак не получалось. А маму твою, скорее всего, убили просто потому, что не хотели оставлять свидетелей.

– А знаете, капитан, что мне от вас надо? – Алексей сгреб фотографии в стопку и пододвинул их к полицейскому. – Первое. Вы арестовываете Вин Хо и Виктора Петровича Стрельникова. Держите их три дня. Потом отпускаете. Предупреждаю: это очень сильные бойцы, и вы не ошибетесь, если в операции будет участвовать спецназ. Чтобы даже тени подозрения на них не упало. Второе. Мне нужно знать адреса и имена всех участников. Это все.

– Ты не уйдешь с планеты, – спокойно констатировал капитан. – Ты даже не успеешь покинуть го род.

– А вот это совершенно не важно. – Алексей мельком глянул на внушительную колодку наград, украшавшую китель капитана. – Вот эта, красненькая, с синей продольной полосой. – Он слегка шевельнул пальцем. – Насколько я помню – Серебряный Крест. За последние десять лет его вручали только по одному поводу. Операция «Голубой шторм». Надо полагать, вы были в числе тех, кто удерживал периметр, и прикрывали эвакуацию?

Офицер молча кивнул.

– Вы тогда посадили в свой транспорт детей и женщин, даже не рассчитывая, что придет еще один. И насколько я понимаю, слова «честь» и «долг» для вас – не пустой звук.

Алексей поднял глаза и посмотрел на капитана. Тот хотел что-то сказать, но слова замерли в горле, не в силах вырваться под взглядом шестнадцатилетнего подростка.

– Я рассчитаюсь с уничтожившими мою жизнь. Что будет дальше, абсолютно не имеет значения. Это мой выбор, и я имею на него право.

Капитан перевел глаза на фотографии. Конечно, скорее всего, паренек с четырьмя ублюдками не справится. Но с лежки он их сорвет. И тут могут начаться небезынтересные варианты.

– Ладно. Я попробую. – Он тяжело поднялся и не прощаясь вышел из дома.

Через сутки капитан перезвонил и пригласил Алексея на допрос. Парень сразу понял, что механизм запущен, и стал собираться. Он тщательно вымылся, поскольку экономить воду уже не было смысла, оделся и засунул в рюкзак несколько памятных вещей. В том числе мамин фотоальбом, ее кольцо, подаренный мамой крестик и небольшую бронзовую фигурку солдата в необычной плоской шапочке с лентами сзади и ружьем в руках. Потом написал несколько писем, подписал адреса и разложил веером на столе.

Еще раз оглядев дом, он решительно шагнул на выход.

До полицейского участка добрался на такси. Время было дорого. Капитан, расспрашивая о каких-то знакомых мамы и лейтенанта, показывал ему разные фотографии с незнакомыми людьми, и на одной фотографии прозрачным маркером было написано: «Лейн-стрит, дом 42, бильярдная Стива Рено. 16 часов. Все в сборе».

Надпись намертво врезалась ему в память. Он отрицательно покачал головой.

– Нет, сэр, я не знаю никого из этих людей.

– Жаль. – Капитан вздохнул. – Не смею больше задерживать. Может, патрульные подвезут тебя до Свал… поселка?