Хорошо, что находившийся тогда у власти Президент не стал церемониться, а просто отдал приказ Гвардии применить все имеющиеся в распоряжении ресурсы для уничтожения мятежников. Поднявшиеся в небо с авианосцев вертолеты и самолеты засыпали воинство семьи Ревеньковых бомбами, а подразделениям «морской пехоты» оставалось только зачистить местность. Пленных никто не брал, а восемнадцать погибших «гвардейцев» объявили национальными героями. Про других погибших официальные средства массовой информации не сообщали.

Случившееся вызвало в обществе огромную волну недовольства Знатью. С учетом того, что на тысячу обычных людей приходился всего один человек с магическими способностями, одарённые оказывались в заведомо проигрышном положении. Именно это послужило причиной резкой обособленности знатных семейств, которые перестали занимать хоть какие-то руководящие должности и фактически переместились жить в параллельную вселенную. Теперь основной сферой их интересов был бизнес, особенно тот, где можно было использовать магию во благо.

После Апокалипсиса многие технологии были утеряны и их восстановление представлялось достаточно дорогим процессом. Например, те же самые Ревеньковы активно использовали Дар при добыче газа. Я не силен в физике и химии, но, судя по всему, один одарённый спокойно заменял пару десятков звеньев сложной производственной цепочке, причем всё, что ему было нужно для эффективной работы, это лишь регулярный отдых и хорошее питание.

А Семицветовы, с которыми я сегодня столкнулся, умели воздействовать на землю, благодаря чему их урожаи никогда не болели и вызревали не один, а два или даже три раза в год. Интересно, а чем занимаются Сечкины? Если верить новостям, то абсолютно всем. Но ведь так не бывает… Должна же быть у них хоть какая-нибудь специализация?

– Калмыков! – похоже, что я задумался слишком сильно. Веденеев смотрел на меня с крайне недовольным видом, да и все остальные ребята тоже кидали крайне неодобрительные взгляды. – Ты здесь? С нами?

– Так точно, товарищ майор! – я попытался изобразить на лице служебное рвение. То, что учеба в институте имеет мало общего с реальной работой оперативника я понял в первые же месяцы после своего распределения. Большинство тех знаний, которые вкладывали в наши головы преподаватели, так никогда и не пригодились мне в ходе службы, поэтому у начальника отдела складывалось обо мне не самое лучшее мнение. Периодически, я вообще начинал опасаться, что он спихнет меня куда-нибудь в патрульные, но пока неведомым образом мне удавалось держаться.

– Ты в бизнес-центре Семицветовых был? Удалось выяснить причины конфликта Сечкина и всех остальных? – строго посмотрел на меня Веденеев.

– Был, – понуро ответил я, понимая, что порадовать начальника мне особенно нечем. – Семицветовы-младшие приводили друзей на экскурсию, ну или что-то наподобие. Они пробыли в здании около трех часов и Сечкина там с ними не было. Судя по всему, встреча с ним не была запланированной, потому что охранник на входе сказал, что Павел разговаривал с кем-то по телефону, а потом позвал друзей выйти на улицу со словами, что «там этот неадекватный подъехал». Он не уверен, что речь идет о Сечкине, но поскольку трагедия произошла буквально через несколько минут после их появления на улице, то…

Я развел руками, не зная, что еще добавить к сказанному, а Веденеев криво усмехнулся.

– Рассказываешь, как будто книгу читаешь… Вот только не говори мне, что охранник бизнес-центра разговаривал с тобой именно такими словами!

Он еще раз ухмыльнулся, а потом передразнил меня:

– Трагедия произошла! Калмыков, сколько раз я буду тебе повторять, что не надо придумывать слова и мысли за свидетелей. Охранник бизнес-центра не способен строить такие словесные конструкции!

– Охранники разные бывают, – обиделся я. В этот раз мне и в голову не приходило хоть на йоту нарушить инструкцию, поэтому скепсис начальника был явно не по адресу. – Я разговаривал с начальником охраны здания. Учитывая статус гостей, он лично сопровождал их с момента появления в бизнес-центре и до выхода на улицу. Вполне допустимо предположение, что его образование несколько выше, чем у рядового сотрудника службы безопасности.

Веденеев смерил меня тяжелым взглядом и перевел взгляд на Столетова. Вот и пойми теперь, согласен он со мной или просто не желает дальше продолжать беседу.

– Ну и что будем делать дальше? – спросил он у него, как будто действительно сам не знал, что делать.

– Да что тут делать, – пожал плечами оперативник. – Сечкин молчит, значит можем расценивать это, как косвенное признание его вины. На нас никто не давит, значит за парнем есть косяк, и Знать решила его слить. Возбуждаем дело по статье «Убийство двух и более лиц», документируем всю информацию и передаем в суд. Использование Дара пойдёт, как отягчающее обстоятельство.

– А если это всё-таки не он? – подал голос Пельмень. – Мы же не сможем доказать, что именно Сечкин применил магию.

– Тогда этот урод начнёт говорить и расскажет нам, как всё было, – жестким тоном оборвал его Веденеев. – Мы не психологическая помощь для прыщавых подростков, чтобы уговаривать самодовольного психа не делать себе хуже.

– Был бы не он, не сидел бы с видом праведника, – добавил Зорин. – А он улыбается постоянно, как будто вообще не переживает. Либо крыша поехала, и тогда самое место в дурдоме, либо действительно переживать не способен, а тогда значит, что он тварь, каких свет не видывал.