– Простите, мистер Баттлер, она сказала, что она ваша жена…

– Я… – новый приступ резкой боли заставил его замолчать. Несколько секунд Рон пытался справиться с собой.

– Не беспокойся, я всё поняла, – Дэзире развернулась и двинулась к двери.

Рон провалялся в постели ещё четыре дня.

Сразу после ухода Жозефины он потребовал дать ему мобильный и, подавив сопротивление охраны и медперсонала, получил его уже к утру. Следом был сделан звонок Танаке. Тот воспринял вызов как желание получить доклад о результатах расследования, и Баттлер терпеливо выслушал все имеющиеся предположения.

– Вы его взяли? – спросил он только.

Танака не ответил.

– Тогда пока не о чем говорить. Но мне очень не нравится, что он оказался быстрее тебя.

– Простите, сэр.

– Ничего. Это не обвинение.

– Мы его найдём. Потерпите немного.

– Хорошо. Мне нужно, чтобы вы нашли ещё кое-кого… и ты знаешь, о ком я.

Танака вздохнул.

– Да, Рон. С ней всё в порядке. Сидит у себя дома, датчиками обложена со всех сторон.

Танака помолчал.

– Привезти её?

Рон ответил не сразу. Притащить Жозефину силой было бы проще простого, но он сильно подозревал, что это может сломать то немногое, что с треском пробивалось через сплошную стену недоверия, стоявшую между ними.

– Не надо. Просто держите всё на контроле. Только не как в прошлый раз.

– Само собой.

Рон повесил трубку и, выдержав десять секунд, полез смотреть камеру. Жозефина сидела на диване и читала.

Рон хотел позвонить, но передумал. Отложил телефон и попытался уснуть.

На следующий день он закрепил успех, затребовав в палату ещё и ноутбук, и полдня просидел, разбирая накопившуюся работу, изредка поглядывая, чем занята Жозефина. Та была на рабочем месте. Это был более чем повод набрать ей, но Рон опять удержался.

На четвёртый день Рон уже мог спокойно дышать и говорить, и потребовал выписки.

Выбравшись из больницы, он первым делом направился в квартиру на побережье. Вечер только начинался, и Жозефины ещё не было. Рон сделал чай и, сев на диван, стал ждать.

Ключ в замочной скважине зашевелился минут через двадцать, и Баттлер тут же вышел в прихожую.

Жозефина открыла дверь и на какое-то время замерла на пороге, а потом рванулась внутрь и повисла у Баттлера на шее.

– Прости, – прошептал Рон, целуя пушистую макушку, виски, кончики ушей.

– Рон…

Рон чуть отстранил её от себя, только чтобы заглянуть в глаза.

– Больно? – спросила Жозефина обеспокоенно, и Рон не смог сдержать улыбки. Он только покачал головой.

Жозефина отвела взгляд.

– Извини… что не пришла больше.

– Спасибо, что вообще пришла.

Рон наклонился и осторожно поцеловал её в губы.

– Жозефина, чтобы ты ни придумала об этой сцене… Ты самое дорогое, что у меня есть.

Жозефина вцепилась пальцами ему в плечи и сама потянулась за поцелуем.

Рон ответил, и они ещё долго не могли расцепиться, а потом Баттлер ногой захлопнул дверь и попятился, утаскивая Жозефину за собой в спальню, и на ходу освобождая её от жакета и блузки.

Жозефина была гибкой и сладкой, как всегда, и, избавившись от ненужной одежды, Рон опустился на кровать, чтобы удобнее было тянуться поцелуями к белой гладкой груди, покусывать соски и исследовать языком завитушку пупка.

– Боже, как давно я тебя не пробовал, – прошептал он, и Жозефина задрожала. Она поймала Рона за затылок и прошлась пальцами обеих рук, ероша волосы.

Рон поднял глаза и внимательно посмотрел на неё, всё ещё не в силах сдержать улыбку, и стал, не глядя, расстёгивать брюки. Движения казались привычными и простыми, он не опуская глаз мог вспомнить, как лучше быстрее отщелкнуть пуговицу, а затем – как поцеловать раскалённое бедро, чтобы оно подпрыгнула ещё сильнее. И продолжая целовать, ласкать, облизывать, Рон не переставал улыбаться. В этом не было того иступленного желания стать одним целым, которое преследовало его едва ли не с самой первой встречи с Жозефиной, только отчаянное желание коснуться забытого наслаждения, снова попробовать её вкус.

– Хватит… – выдохнула Жозефина, пытаясь оторвать Рона от себя и понимая, что это невозможно.

– Как я скучал по тебе… – прошептал Рон, теперь уже просто покрывая поцелуями живот Жозефины.

Рон поднял глаза, и на секунду ему показалось, что произошло то самое, они всё-таки стали одним целым и видели теперь глазами друг друга, думали в унисон.

***

Жозефина толкнула его, заставляя упасть на спину, и Рон лишь раскинул руки в приглашающем жесте. Он был почти в таком же свитере, как тот, в котором пришёл к Жозефине ночью две недели назад, и теперь этот свитер полетел на пол, а Жозефина наклонилась к его груди, исследуя так же, как только что Рон исследовал её собственное тело. Она никогда раньше не делала этого, лишь покорно открывалась навстречу, и теперь это внезапное, немного смущённое любопытство пробудило в душе Рона ещё большую нежность.