Собрал я мужиков и пошли мы в лес зверя дикого травить. Попался нам медведь огромный, что в шесть рогатин удержать лишь смогли, когда остальные кольём его забивали. Так здоров он был, что пришлось нам свежевать его сразу и кусками в телегу носить. Осмотрела Веда гору мяса, что привезли мы, и сказала нам, чтоб солили мясо и в дом несли. Дала она пуд соли для этого. А уж когда заносили мясо мы, я в щелочку посмотрел. Жив найда, только лицо все в пузырях, весь мокрый, горячка бьет его и бредил он, на чужом языке говорил в бреду горячечном. Цыкнула на нас зубом старая, и вылетели мы из горницы как стая мышей котом пуганная. Боялись ее все.

Тихо прошла зима за заботами домашними. Ничего, не голодно было, а сыто даже. Мужики разухабились после охоты удачной и взяли еще пять медведей, да оленей без счету. Мяса зимой у нас было достаточно.

Прошли холода лютые, морозы спали. Пошел я проведать кузнеца, отца Лехи, что тогда со мною был. Он, как и бабка Веда на том самом краю жил. Иду и слышу у Веды на дворе дрова рубят. Странно думаю, что ж не позвала меня, должен я ей. Подхожу, смотрю в щель заборную, так найда мой работает топориком. Приладила она его по хозяйству. И ладно так рубит, как не в первой ему.

Пришел к кузнецу, а тот и говорит, что найда уж дней десять работает. Он лесу завез ей вот он и рубит. А завтра говорит в помощники к нему придет. Делу кузнечному учиться. Вот так найда и стал кузнецом.

Бабка его Тёмом прозвала, так как темна его голова стала. Забыл он, какого роду племени и имя забыл свое. Еще кузнец сказывал, что вновь два глаза тот имеет. Только цвета они разного. Один зеленый с горчинкой, а другой карий – медвежий. Бабка видать глаз ему медвежий поставила. Лицо тоже поправила, только шрам густой от глаза к уху остался, а так вполне лицо человеческое, даже приличное людям глядеть.

По весне оказалось, что у Тёма талант кузнечный. За зиму плуги чудные поделал, хоть и тяжелы они стали, но даже малец с ними мог справиться, сами собой пахали и глубину держали. Еще на плугах его два лемеха было, так, что вспахали мы землю быстро очень и лошади не сильно уставали, так как плуги были железом окованы и резали землю как нож воду. Мужики подумали, семена посчитали и еще поле целины распахали. И это плуги его вынесли. Не без того, что ломались, но дело двигалось споро. Скоро наша деревня самой хлебной будет.

– Тём, а Тём, ты откуда столько разного придумываешь? Мой отец кузнецом всю жизнь, а как ты ничего такого отродясь не делал.

– Ох, Леха, замучил ты меня своими вопросами, говорю ж тебе, не помню ничего. Первое, что помню так бабку Веду с чашкой да ложкой, что отпаивала меня. А то, что кую, всплывает из памяти, будто видел когда.

– А когда вспомнишь?

– Наверно никогда?

– Почему?

– Потому! Леха, ты опять начинаешь почемучить меня?

– Ой, прости Тём.

Я смутился и зашаркал ногой по земле. Тём продолжал заточку ножа. Он за последнее время наделал наверно с сотню ножей. Ножи были острые и красивые. Он практически все роздал, и пол деревни носили на поясах их как диковинки. А он все продолжал и продолжал их делать как заведенный. Все пояснял, что не то это. Батька этим тоже увлекся, но быстро остыл. У него все ножи получались одинаковыми, не мог он формы придумывать.

Ножики Тёма были разные. И каждому кто хотел он делал их под руку. Вот и сегодня пришло пару мужиков с того края села Гриня и Шест. Колуны на медведя попросили. Тём сказал, что сделает. Обмерил им руки и дал подержать палочку удобную под руку.

– Тём, а зачем ты палочки давал дядькам подержать?

– Вот на руку посмотри, – он раскрыл свою ладонь, – видишь бугорки на ней разные и размер ладони у каждого свой. Вот выбери себе палку, чтоб крепко и удобно было держать.

Я долго брал разные хворостины пока не нашел удобную для руки. Тём же выбрал для себя. Когда я отдал ему хворостину, он быстро очистил ее от коры и обстругал, создав подобие ножа. Потом сделал тоже со своей. Подобия получились одинаковыми, он дал мне оба.

– Вот теперь посмотри, какой нож удобнее будет.

Я покрутил обе поделки. Нож, что Тём сделал для себя, был в руке моей как бревно и все время выскакивал из ладони.

– Теперь я понял, ты дал выбрать им палку, чтоб понять какой толщины рукоять делать.

– Не только Леха. Видишь у твоего лезвие чуть косит, относительно оси рукояти, но тебе удобно будет работать именно таким ножом.

– Разве нельзя делать, как делает отец – все рукоятки прямые.

– Почему нельзя – можно, но это как для всех, а мужики же просили меня сделать удобный, для охоты.