Вот и сейчас, пока я мерил шагами комнату, щелкал и щелкал пальцами, раздумывая о словах Войцеха. А чуть погодя вдруг споткнулся на том, что не могу понять, что за ритмичную мелодию я нащелкиваю. Разозлился на себя — нужно думать о деле, а я думаю о какой-то ерунде.

Прошел несколько шагов, повторил ритм, еще раз повторил. Вроде на что-то из Высоцкого похоже, но нет, нет он. Зато в памяти всплыли слова, и я, вновь начав мерить шагами комнату и слушая ритмичное перещелкивание пальцев, прошептал про себя:

— И любили меня, и сдавали… и старуха махала косой…

Слова в памяти всплыли, а что это за песня — нет. Вот почему эмпатия вернулась, Огонь вернулся, а ментальные способности — когда я был ходячей энциклопедией, с возможностью забрать с полок памяти все что угодно, не вернулись?

Выдохнув, пытаясь справиться с раздражением на привязавшуюся мелодию и на себя, я снова сосредоточился на песне.

— И любили меня, и сдавали… и старуха махала косой… Да блин, to Dublin, вспомнил! — громко воскликнул я, и глядя на удивленного Войцеха, закончил: — И взлетную мне не давали…

Теперь вспомнил. Песня «Дороги», исполняет вокально-инструментальный ансамбль Ленинград, автор композиции поэт-песенник Сергей Шнуров.

Войцех никак мои слова не прокомментировал, но взгляд у него был говорящий. О том, что он слабо понимает обрывки моих мыслей. Я же, наконец удалив сидящую в краю сознания занозу навязчивой мелодии, вдруг понял, что несколько минут просто маялся фигней вместо решения насущного вопроса.

— Так ты решил, что будем делать? — как раз в момент этого удивительного озарения спросил меня Войцех.

Проигнорировав его вопрос, я вдруг понял — да, я придумал, что мы, вернее я, буду делать сегодня вечером.

— И взлетную мне не давали… И взлетную мне не давали… — пробормотал я, вернувшись внимание к проекции карты, уменьшая масштаб. Так, что теперь в поле зрения был не только элитный район «Вилладж», но и деловой квартал, в котором одна из башен принадлежала Некромикону.

— Мне нужно крыло и расчеты полета, — показал я кратчайший путь сверху вниз, с крыши небоскреба на крышу особняка Линдена.

— Крыло засекут, — покачал головой Войцех.

— Поэтому мне нужно крыло пустое, без визора, ранца и блока управления, только с парашютом, — уточнил я.

— А ты сможешь?

— А почему нет? Не смогу долететь или не попаду в его особняк, так приземлюсь в другом месте, типа вот такой вот я дурак, так и задумано было, случайно получилось полетать просто хотел. Все равно шансов мало, и мы по умолчанию соглашаемся, что мы не смогли выполнить заказ на Линдена. Получится, будет приятным бонусом.

— Допустим, — кивнул Войцех. — Допустим, ты справишься с крылом, и незамеченным окажешься на вилле Линдена. А дальше?

— Разберусь по обстоятельствам, — только и пожал я плечами.

— Уходить как?

— У него вон пристань есть, морем уйду. Вы меня с воды подберете, и закинете обратно на башню.

— Я катера не вижу.

— Гараж есть у воды? Есть. Значит и катер скорее всего есть, или хотя бы гидроцикл.

— Скорее всего.

— Если нет, что-нибудь другое придумаю. Ты главное точку рандеву, чтобы меня забрать, поближе назначь. Если что, вплавь доберусь — ласты мне тоже достань вместе с вингсьютом.

— То есть будешь действовать по обстоятельствам?

— То есть да, буду действовать по обстоятельствам.

— Рисковый ты парень.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Войцех посидел немного, два раза тяжело вздохнул, но видя, что я принял решение, покачал головой и вышел из комнаты. Почти сразу вместо него зашел Патрик, сев на освободившееся место.

Жестом показав ему подождать, я достал ассистант и написал Николетте, назначив встречу сегодня на девять вечера в башне Некромикона, в ее кабинете — и запросил под это дело пропуск. И только после этого обратил внимание на ирландца. Который, глядя на меня своими прозрачными глазами, сразу заговорил.

— Шеф-сержант Патрик О’Брайан, третий пехотный. Уволен шестнадцатого августа двадцатого года по низким показаниям коммуникативного самоконтроля.

Третий пехотный… Как будто мне это что-то должно сказать. Хотя чего это я, действительно — как сразу не додумался?

— Легион? — спросил я.

— Так точно.

— Причина снижения показаний коммуникативного самоконтроля?

— Двенадцатого июля по время сражения сводного отряда Легиона со Свободной армией за контроль над аэропортом Энжанжель я возглавлял отделение, выполняя задачу патрулирование близ населенного пункта Йасьомбо. Первым обнаружил превосходящие силы противника — четыре бронемашины ЧВК Барбарианс, двигающиеся в сторону аэропорта. Для уничтожения противника применил неконвенционное оружие. В результате часть домов в Йасьомбо оказалась уничтожена, погибло сорок восемь гражданских лиц.