В центре комнаты за обеденным столом сидел Андрей Павлович и читал газету. К завтраку он не приступал. Ждал меня, судя по всему.

— Доброе утро, Марина. Как настроение? — спросил, приступая к трапезе.

— Великолепно.

— Я очень рад. Как ты относишься к похоронам?

Блинчик застрял у меня посредине горла, стоило услышать вопрос Берга.

Помедлила. Дожевала. Проглотила. Не пропадать же добру. Да и скатерть на столе слишком красивая, чтобы ее пачкать застрявшим блинчиком.

— Я бы хотела, чтобы меня похоронили на Новодевичьем кладбище рядом с дочерью Ивана Грозного, Аннушкой. Знаю, что почти невозможно, но такова моя последняя воля. И чтобы гроб у меня был хрустальный из цельного куска выточенный. И непременно прозрачный, как слеза. Чтобы лежала я в нем в белом-белом платье, обязательно от Дольче&Габбана, а туфельки на мне были надеты беленькие с красной подошвой, непременно Лабутены. А волосы прикрывала прозрачная фата, расшитая одинаковыми жемчужинами со дна японского моря. На глаза, так и быть, положите два золотых дублона. Много не прошу, но в последний путь хочу отправиться, как принцесса.

Лицо Андрея Павловича с каждым словом вытягивалось. Пока не превратилось в знак недоумевающего вопроса. А бровки на нем сошлись домиком.

А я как рявкну:

— Как я могу относиться к похоронам? Крайне отрицательно. Если речь идет о моих. И вполне нейтрально, нежели речь о незнакомых людях. Уточните вопрос.

Берг сглотнул, все еще находясь под впечатлением от моей наглости.

— Мариночка, не надо так нервничать. Мы говорим о похоронах отца твоего ребенка.

— А его что? Еще не закопали? — спросила удивленно, скручивая очередной блинчик. После объявления, то не меня собираются хоронить, внезапно проснулся аппетит. Зверский.

Мы тут похороны обсуждаем, а я голод утоляю, на нервной почве полученный.

— Такого человека просто так не закопаешь. Он и после смерти создает столько проблем, что и при жизни, — недовольным тоном заявил Берг, — отставляя в сторону чашку с кофе. Ароматный напиток он пил сам, мне не предлагал. Дразнил.

Похоже, что покойничек отличался повышенным вампиризмом. При жизни попил кровушки окружающим столько, что до сих пор ему икается.

— Хороший, видать, человек был, — произнесла мечтательно. — Замечательный, — похвалить другого мужчину в присутствии Андрея было ошибкой.

Глаза Берга опасно сузились.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего сверх того, что вы слышали, — заявила ангельским голосом, налегая на блинчик.

— Мариночка, а беременным можно столько кушать? — мой внезапно проснувшийся аппетит обратил на себя внимание хозяина дома.

— Жалко, да? Куском хлеба попрекаете? А обещали Таити. Вы такой же как и все мужики, жадина.

Глаза Берга заволокло черными тучами. Мужчина вмиг подобрался. Ощетинился.

Ох зря я его назвала скупердяем. Похоже, что для мужчины это больная мозоль.

— Попрошу не равнять меня с остальными, — скрипящим голосом сделал мне замечание Андрей.

Я притихла. Даже язвить перестала. Поняла, что перегнула планку. Шестым чувством почуяла, что ступила на тонкий лед.

И с Бергом шутки плохи.

— Мне быть в черном? — спросила, меняя тон на серьезный.

— Да. У тебя есть что надеть? — забеспокоился Андрей Павлович, отодвигая от себя тарелку.

Утвердительно кивнула. Как чувствовала, среди заказанных вещей затесались черный свитерок и такого же цвета брючки. А к ним хорошо подходила черная курточка, о которой я давно мечтала.

Вот сказано, нет худа без добра. Не попади я в переплет, ходить мне в своей облезлой телогрейке. А так обновкой обзавелась. Модной и удобной. Во всем надо искать плюсы. Даже в положении пленницы.

Берг откинулся на спинку стула, вытянул ноги под столом. Хорошо, что до моих не дотянулся. Стол большой. Вместительный.

— Не боитесь, что на похоронах сбегу? — ляпнула и тут же прикусила язык. Что крутилось в голове, то и вырвалось.

— Нет. Я тебя из под земли достану, — ох и не понравилось мне как это было сказано. Весомо. Полно. С полным осознанием каждого слова.

Я впечатлилась. По полной программе.

Но думать о побеге не перестала.

Не на ту напал.

А вот на покойничка взглянуть интересно. Должна же я знать из-за кого весь сыр-бор развели. Чей биоматериал в меня запихивали, желая обрюхатить. Ох, и не верила я до конца в реальность моего состояния.

— Я под землю не хочу.

— Мы через час выдвигаемся. Не успеешь собраться, поедешь в том, что будет на тебе одето, — грозным голосом произнес мужчина, вставая из-за стола. Пара шагов и Андрей оказался рядом.