Так ведь?

– Захар, я всё, - у Димы в руках красная куртка. Моя красная куртка. – Поехали, зеленоглазка.

– Ещё чего?! У меня смена.

– Захар отпустит, да?

– Я сама себя не отпускаю. А потом меня в СПА ждут друзья. Не знаю, что тебе пришло в голову, но я занята, Дима. И не хочу сейчас никуда ехать! Это понятно?

– Понятно. 

Парень кивает, ни одним мускулом не показывая, что недоволен ситуацией. Лишь короткое рычание, к которому уже привыкнуть успела.

– Что? Я не собачка вам, по первому щелчку бежать.

– Никто такого и не говорил, зеленоглазка, - Захар, наплевав на свидетелей, сжимает мои плечи и разворачивает к себе. – Но ты обещала узнать каждого из нас получше. Дима тебе свидание приготовил, а ты его сорвала, Ди.

Глава 21. Разговоры

Дима

Волк рычит внутри, скалится. Единственная мысль – вернуться в отель и за шкирку потащить Диану прочь. Подальше от Захара, который мог постоянно крутиться с ней рядом.

Щёлкаю зажигалкой. Курить вредно и стыдно, но запах табака отлично забивает остальные. Отец, пока был жив, повторял, что среди волков курят только слабаки. Не научились закрываться от запахов, вот и дымом глушат. Но сам отец без Истинной прожил, так что, наверное, не шарил, как запах может манить. Зеленоглазка не Истинная, ни капли надежды на это, но от её аромата тоже крышу сносит.

И от неё самой. Гордой такой, колючей. Волки не подкаблучники, но понравившуюся самку умеют добиваться.

– Вернешь мою куртку? – девушка на пороге переминается. Только сейчас замечаю, что вместе с её красной курткой вылетел. – Спасибо. Ты хотел меня куда-то отвезти?

– Перехотел, - выбрасываю бычок в урну и внимательно смотрю на зеленоглазку. Впервые вижу такой неуверенной. Даже услышав о волках не так терялась. – Куда тебе нужно, Диан? Я отвезу.

– Не знаю. Ты же свидание планировал. Если передумал, то у меня…

– Поздно.

Хватаю за запястье и тяну на себя. Диана взвизгивает и упирается ладонями о плечи. По сравнению со мной вообще миниатюрная. Ещё и хлопает ресницами, заглядывая в моё лицо.

Идеальный момент, чтобы попробовать её губы на вкус и усмирить Волка. Только от девушки может прилететь, а пугать её раньше времени нет желания.

Потом Диана привыкнет к моим повадкам и повадкам Волка. Легко будет всё принимать.

– Дим, мы едем или нет?

Фыркает и глазками сверкает. Только при этом вижу её неловкость. Тонкую полоску румянца на щеках, искусанные губы, которые зеленоглазка не прекращает терзать.

– Едем. Ты же не боишься скорости?

Безразлично задаю вопрос, но в ожидании. Потому что если девушка ответит утвердительно, то мне дохрена всего менять придётся. Но Диана машет головой, не выглядя испуганной от вопроса.

– Только мне переодеться нужно будет.

– Ты хорошо выглядишь.

– Я едва могу дышать в этом платье, и явно не смогу сидеть.

– Зачем тогда в нём шла на работу?

– Потому что это единственное платье, подходящее для ресепшена. Остальное или в стирке, или слишком яркое. Я как-то не рассчитывала, что получу работу в отеле. Хотела, конечно, но это казалось нереальным. Вот ничего и не взяла с собой.

– Можем съездить в Сочи, я куплю тебе одежды.

– Не надо мне ничего покупать!

– Но я могу.

Реально же могу. Может денег поменьше, чем у Захара, но у него десять лет форы было. Так что потратиться на шмотки не проблема, если зеленоглазку это порадует.

Диана разворачивается ко мне, когда подходим к машине. Супит брови, набирает воздуха для тирады и… замирает. Словно сдувается, только фыркает тихо.

–Верю, что можешь, но у меня хватает вещей. Мне и так неловко от всей ситуации, не делай хуже.

– Что неловкого в том, что я хочу сделать тебе подарок?

– Просто не надо, пожалуйста.

Это её «пожалуйста» настолько тихое и хриплое, что мысли о покупках быстренько исчезают. Зато появляются фантазии, как Диана будет произносить это слово в постели. Повторять только его, исходя влагой и ароматом возбуждения. Просить и просить, пока оба не получим желанное.

Волк, будь у меня слабее контроль, давно бы уже бросился на зеленоглазку и доказал, кому она принадлежит. У Волка нет принципов и понятий, голые инстинкты. А инстинкты вопят, что Диана бы сладко сопротивлялась для вида, а после ещё слаще тянулась сама.