И вот, не докончив образования, разведённой, я приехала обратно в эти края, чтобы написать книгу. Потому что, каждый день, каждую часть моей жизни я мечтала этот план претворить в жизнь. Это была как и скрытая цель, так и надёжный тыл, в котором, если я даже не сообщаю о своих планах, есть идея сохранения себя целостной личностью, не смотря на разные знакомства, и с жизнью. В самостоятельной среде было много удач, и когда мне было восемнадцать лет, я с тех пор получала от папы пьяные звонки, он звонил мне разговорами о том, что я скорее должна выйти замуж, что он скоро умрёт и хочет погулять на моей свадьбе, что не важно какой человек, главное, чтобы я выбрала хорошего человека, и чтобы обязательно этот хороший человек, а по другому и не может быть, он должен быть, Ногаец. И вот почти каждые выходные как минимум раз в месяц, я получала от него один и тот же разговор, он пилил мне мозги и даже вместе с угрозами почему я до сих это не нашла себе мужа, либо на волне доброты

и отеческой заботы в которую он просачивал слова такие как, скажи мне честно как отцу -у тебя есть парень? Если есть скажи кто он, пусть будет ногаец и скажи ему скорее выхожу за тебя замуж, а то папа убьёт тебя и меня. И парень не плохо, он говорил, у молодёжи, у многих есть такие отношения в этом не видит он плохого. И тому подобные разговоры, в котором он чуть ли не выл, лишь бы, чтобы я вышла замуж.

Так вот к девятнадцати годам я вышла замуж, в месяце феврале 2012 года в котором меня украли по обычаю Ногайских предков, то ли по обычаю Дагестанскому, и прожила я в замужестве три месяца, расставшись беременной на сроке нескольких недель. Таким образом наступила моя некая трагедия в котором в кроткий срок времени я переживала много запутанных чувств.

Основной темой моего закладывание в будущее, теперь уже не одинокое я вложила то, что мне надо принять тот факт, что надо разобраться с собой. Что не сделать счастливым другого человека, пока сам не станешь нести эти чувства в себе. То, что ребёнку необходима мать, и что надо понять всегда ли я буду жить с ним. Я ждала сына, хотя конечно не знала точно какой пол у ребёнка, всё же просила у Всевышнего, чтобы одарил сыном, чтобы назвать именем Ибрахим.

Папа узнав, и поняв, что я не сойдусь с мужем, и что прерванная свадьба не состоится приходил ко мне с угрозами, чтобы я пошла и сделала аборт. Что, он мол, не желает, чтобы кровь тех кого он посчитал неуважительным к нему, текла в жилах тех, кого бы он называл внуком.

Для меня это было в некотором роде как театр, я не понимала как может такая ничтожная личность подумать, что может повлиять на мою судьбу, а тем более над тем рождаться моему ребёнку или нет, я не понимала его чувство важности, когда он стоит и при всех оглашает свои приговоры, что он ездил, что он хотел поговорить, но с ним не поговорили и подобного рода, от его уст, слов, которых он мне навязывал, по делу моего долга, так как я после развода вернулась именно в этот дом, где они жили и воспитывали моего братика, который на тот момент заканчивал школу, или был на этом периоде. К тому времени я прочла некоторые книге Ницше, Достоевского, книги Ремарка, Булгакова, и несколько экземпляров попсовых детективов, всеми взрывные современного Паоло Коэлье и сериальных книг. При этом, умудрившись стать большим киноманом и хорошо разбираться в кино и режиссуре, и актёров, узнавая их по именам и ролям. Поэтому я дала себе слово, что мне нужно обучаться, как это-решиться, позже, выяснилось бы и в это время, когда я не могу в одиночку воспитывать сына, я решилась и поняла, что моим помощником могла бы быть моя мама, так как она не была против моего ребёнка. И сказала, и ей,

и себе в начале, что до пяти лет у меня есть время в себе разобраться, позже это могло бы быть преступлением, что я не должна оставлять ребёнка без его матери. Что, если я не смогу безвылазно быть рядом с дитя, то это должно идти в мою, и его пользу, и поговорила с матерью, сообщив ей своё решение, что после шести месяцев, как только появится ребёнок, я должна уехать, на заработки, и понять себя, после вернусь, чего бы мне это не стоило, если не умру и стану воспитывать своего ребёнка сама, и находиться ему опорой и радостью.

Вот поэтому моему малышу уже восемь лет, а я здесь почти четыре года, и я исполнила именно данный обет быть рядом со своим ребёнком Ибрахим, и терплю многие выходки и насилие над собой со стороны родителей и физического насилия как со стороны отца, так и со стороны дяди, который подговорён отцом, чтобы принудить меня каким-то действиям и об этом в скором времени подробнее…

Всё, было бы ничего, если бы ничего создавалось из ничего, только это ничего из как бы тканей, а точнее материала не было сделано, оно уже создано, потому, ничего-это только материал, а точнее, слово, пробудившее в себе некий магнит или того хуже тёмную сторону, могу

я пошутить? Разбирая в комплексе все причуды природы, кто из вас, поднимите руки, может припомнить, что когда-нибудь задумывались о названии чёрная дыра-исследуя природу чёрных дыр, пришлось сделать вывод, что сила вобравшая, а иначе нельзя сказать, живя в ньютоновском мире, кроме, как худшими намерениями, как от любви далёки, что чёрная дыра поглощает в себя и время, да, некий взрыв мозга, при котором наступает обновления, это как я; рассматривающая плавные раздельные кнопки на печатном станке, как ноутбук, где буквы только два "д" как параграф, и мне уже не восстановить тех же букв, что были не сохранены, в порядковой очереди, изложенное в некий текст, который остался в моей памяти, как труд и время, а позднее в этот текст, что -нибудь поняли? Поднятие рук, вот что опустело-и возможно в моём мире называется-доверие.

Человек, открывая ноутбук, выполняя функции к действию, вставляя шнур, думает; начать

какие-либо действия и воплотить излияние, что творится или вырабатывается в голове и чтобы

проецировать, нужно не отвлечься или действовать точно по продуманной идее, это как

коробочка, в которой мы храним то, что хранится, выкинуто, вставлено, расположено, а что быть с

памятью; вот так и выглядят наши диалоги с бабулей, схемы, сане (сении) это мы называем

коридор, как в античные время, как Лев Толстой в своём-Воскресенье, после просмотра кино-