Наши войска вошли в город Слоньск (Зонненбург). На его окраине стояла тюрьма, превращенная гитлеровцами в лагерь смерти. Здесь не было "бань" и печей. Обходились без техники. Арестованных отвозили" в лес, заставляли рыть себе могилы. После этого расстреливали прямо на краю ямы. Похоронные команды, составленные из заключенных, закапывали мертвых, в итоге их ждала та же участь. Здесь наши войска в составе одной из похоронных команд освободили советского писателя Степана Злобина... Наше наступление помешало гитлеровцам вывезти в лес оставшихся заключенных. Тогда фашистские палачи вывели около трех тысяч человек на тюремный двор и здесь расстреляли.

Было страшно смотреть на груды еще не остывших тел. Старики и дети, мужчины и женщины... Каким-то чудом уцелели четыре человека, из них одна женщина. Они и рассказали нам о страшной трагедии. У меня сохранился фотоснимок тюремного двора, заваленного трупами. Глядишь на него и не перестаешь поражаться: до какой же степени морального падения докатились гитлеровские изверги...

Мы приближались к Одеру. Это большая река. Начало свое она берет в Чехословакии. Тянется с юга на север 725 километров. От города Ратибор до моря судоходна и служит важной транспортной артерией. Зимой замерзает всего на 1 2 месяца.

Ширина реки в среднем течении - от города Оппелья до Кюстрина - колеблется от 100 до 225 метров, а глубина - не менее 2 метров. Ниже по течению, когда в Одер вливаются реки Нетце и Варта, он расширяется до 300 метров при средней глубине 3 метра, а в половодье глубина достигает 8 метров.

Одер - преграда серьезная. Естественно, что фашистское командование придавало этому рубежу огромное значение.

У слияния Одера и его притока Варты находился крупнейший в Восточной Германии укрепленный район с крепостью Кюстрин. Здесь через обе реки перекинуто несколько мостов, сюда сходятся крупнейшие железнодорожные и автомобильные магистрали. Крепость Кюстрин запирала прямые пути к Берлину, поэтому ее справедливо называли "воротами" германской столицы.

Вторым укрепленным районом на Одере был Бреслау, или Бреславль, по-древнеславянски - Братислав. Это старая крепость, игравшая важную роль в австро-прусских и наполеоновских войнах. Приступая к разбойничьим войнам на востоке, кайзеровская, а затем фашистская Германия модернизировала старые укрепления и создала ряд новых. Бреславльский укрепленный район преграждал путь к Праге и к основным центрам Саксонии - Дрездену и Лейпцигу.

Между Бреславльским и Кюстринским укрепленными районами находилась крепость Глогау, занимавшая командное положение над окружающей равниной. Следовало ожидать, что за нее противник будет отчаянно цепляться.

Город Франкфурт-на-Одере фашисты тоже превратили в сильно укрепленный район. Причем ему гитлеровский генеральный штаб придавал особое значение, считая его вторыми "воротами" Берлина.

Вплотную к Одеру войска 8-й гвардейской армии подошли 1 февраля 1945 года. Не дожидаясь прибытия средств усиления, я приказал 4-му гвардейскому стрелковому корпусу с ходу форсировать реку, чтобы к вечеру 2 февраля, овладев плацдармом на западном берегу, занять южные пригороды Кюстрина - Киц, Маншнов, Ратшток.

28-й гвардейский стрелковый корпус получил задачу форсировать Одер и овладеть плацдармом на участке Хатенов, Подельциг, Клессин. Левее 1-я гвардейская танковая армия также вышла к реке, но, не имея переправочных средств, остановилась. Правее 5-я ударная армия 1 февраля приступила к форсированию реки на подручных средствах.

Участки форсирования требовалось прикрыть с воздуха. По моей просьбе командующий фронтом придал мне 16-ю зенитно-артиллерийскую дивизию, которой командовал генерал И. М. Середин. Она должна была прибыть на переправы к рассвету. Но зенитчики опоздали более чем на сутки из-за отсутствия горючего.

В 10 часов утра 2 февраля я находился на наблюдательном пункте командира 4-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Глазунова в развалинах форта у поселка Жабице, что южнее Кюстрина. Войска корпуса уже развернулись на дамбе между Кюстриным и Гужицей, готовясь к переправе. В стереотрубу я посмотрел на Одер. Большая, закованная в дамбы река. Наши гвардейцы сосредоточились на восточном берегу. Ответственный и трудный час! Лед был настолько непрочен, что даже пехота, не говоря уже о технике, не могла без риска выходить на него. Табельных переправочных средств у нас не было. И все же гвардейцы под прикрытием артиллерийского огня начали перебираться на западный берег. Они несли с собой жерди, доски, охапки хвороста. На ходу строили настилы, переходные мостики. Кое-где удалось переправить противотанковые орудия. Их перекатывали вручную по льду, поставив колеса на самодельные лыжи.

К сожалению, переправа продолжалась недолго. Над головой гвардейцев появились немецкие истребители "фокке-вульф". Девятками и семерками на небольшой высоте налетали они на переправу, бомбили, строчили из пулеметов. Как нужны были сейчас зенитчики дивизии генерала Середина! Но их не было, не было и наших истребителей: они перебазировались на новые аэродромы, ближе к Одеру, и им тоже не хватало горючего. А вражеские летчики буквально издевались над нами, летая так низко, что нашим бойцам казалось: вот-вот воздушный винт самолета коснется головы. В борьбу вступили роты противотанковых ружей и пулеметчики. Сколько пробоин они сделали - неизвестно, но два "фокке-вульфа" загорелись на моих глазах и упали на занятой нами территории. Летчик, захваченный в плен нашими бойцами, показал, что перед немецкой авиацией была поставлена задача - сорвать переправу русских через Одер.