Полковник Вайгачев и старшина Журавлев, а вместе с ними и немецкая делегация направляются к выходу. В дверях они неожиданно сталкиваются с Вейдлингом. Тог зло покосился на них и проговорил:

– Нужно это было делать раньше!

С Вейдлингом длительных переговоров не предстояло.

Вейдлинг - в очках, среднего роста, сухощавый и собранный. Спрашиваю его:

– Вы командуете гарнизоном Берлина?

– Да.

– Где Кребс? Что он говорил вам?

– Я видел его вчера в имперской канцелярии. Я предполагал, что он покончит жизнь самоубийством. Вначале он упрекал меня за то, что - неофициально капитуляция была начата вчера. Сегодня приказ о капитуляции дан войскам корпуса. Крабе, Геббельс и Борман вчера отклонили капитуляцию, но вскоре Кребс сам убедился в плотности окружения и решил - наперекор Геббельсу - прекратить бессмысленное кровопролитие. Повторяю, я дал приказ о капитуляции моему корпусу.

– А весь гарнизон? Распространяется ли на него ваша власть?

– Вчера вечером я всем дал приказ отбиваться, но... потом дал другой...

Чувствую, что у немцев беспорядок. Вейдлинг показывает по немецкой карте место расположения своего штаба и частей корпуса, фольксштурма и прочих. В шесть часов утра они должны были начать капитуляцию.

Входит генерал Соколовский. Разговор продолжается втроем:

– Что с Гитлером и Геббельсом?

– Насколько мне известно, Геббельс и его семья должны были покончить с собой. Фюрер тридцатого апреля принял яд... Его жена тоже отравилась...

– Это вы слышали или видели?

– Я был тридцатого к вечеру в имперской канцелярии. Кребс, Борман и Геббельс мне это сообщили...

– Значит, это конец войны?

– По-моему, каждая лишняя жертва - преступление, сумасшествие...

– Правильно. Давно вы в армии?

– С одиннадцатого года. Начал солдатом.

– Вы должны отдать приказ о полной капитуляции, - говорит Соколовский.

– Я не мог отдать всем приказ о капитуляции, так как не было связи, объясняет Вейдлинг.
– Таким образом, в ряде мест отдельные группы еще могут сопротивляться. Многие не знают о смерти фюрера, так как доктор Геббельс запретил сообщать это...

Соколовский. Мы полностью прекратили военные действия и даже убрали авиацию. Вы не в курсе событий? Ваши войска начали сдаваться, вслед за этим прибыла гражданская делегация от Фриче с заявлением о капитуляции, и мы, чтобы облегчить ее задачи, прекратили огонь.

– Я охотно помогу прекратить военные действия наших войск.

Он показывает, где еще остались части СС. В основном вокруг имперской канцелярии.

– Они хотят пробиться на север, - сообщает Вейдлинг.
– На них моя власть не распространяется.

Соколовский. Отдайте приказ о полной капитуляции... Чтобы и на отдельных участках не сопротивлялись.

– У нас нет боеприпасов. Поэтому сопротивление долго продолжаться не может.

Соколовский. Это мы знаем. Напишите приказ о полной капитуляции, и у вас будет совесть чиста.

Вейдлинг набрасывает проект приказа. Присутствующие беседуют вполголоса. Вейдлинг пишет...

– Может быть, вам нужен ваш помощник?
– спрашиваю его.

– О, да, да! Это будет очень хорошо!
– обрадовался генерал.

Приказываю позвать начальника штаба германского корпуса. Входит рослый брюнет - с моноклем, с отличным пробором, серые перчатки. Франт франтом. Немцы советуются друг с другом. Вейдлинг хватается за голову, но пишет. Всматриваюсь в него. С гладко зачесанными назад волосами он типично по-немецки аккуратен.

Вейдлинг молча вручает мне бумагу. Читаем... Формулировки, может быть, и не все хороши. Но ему сейчас, конечно, не до четкости формулировок. Вот что он написал: "30 апреля фюрер покончил с собой и, таким образом, оставил нас, присягавших ему на верность, одних. По приказу фюрера, мы, германские войска, должны были еще драться за Берлин, несмотря на то что иссякли боевые запасы и несмотря на общую обстановку, которая делает бессмысленным наше дальнейшее сопротивление.

Приказываю: немедленно прекратить сопротивление.

Вейдлинг, генерал артиллерии, бывший комендант округа обороны Берлина".

– Не надо "бывший", вы еще комендант, - поправляет Соколовский.

– Нужны ли формулировки о присяге?
– сомневается Пожарский.

– Не надо переделывать, - сказал я, - это его собственный приказ.

Вейдлинг в затруднении, не знает, как озаглавить: призыв или приказ?

– Приказ, - говорю я.

– Сколько экземпляров отпечатать?
– спрашивает переводчик.

– Двенадцать. Нет, как можно больше...

– У меня большой штаб, - говорит Вейдлинг.
– У меня два начальника штаба и еще два генерала, которые были на пенсии, но пришли служить ко мне и отдали себя в мое распоряжение. Они помогут организовать капитуляцию...

Подали чай. Немцев отвели в отдельную комнату и там кормят. Мы Соколовский, Ткаченко, Пронин, Вайнруб, Пожарский и я - вновь и вновь комментируем события последних дней и часов.

– У Вейдлинга нервный припадок, заметили?
– спрашиваю я.