Портрет нарисую, а он на следующий день же встает и уходит. Стали бегать у нас в округе мои нарисованные творения. Должен сказать, что рисовал я не с натуры, а исключительно по своим представлениям, и только женщин. И не то чтобы портрет, а так, как я привык их … наблюдать. И рисовал-то я совершенных созданий, таких, как я считал должна быть женщина. Они были абсолютно совершенны. Во всем.

Стали они ходить, семейные мужики на них заглядываться начали. Так жены их, и тетя моя среди них, начали недолюбливать и меня, и мои совершенства. Что, мол, наших мужей своими писанными красавицами соблазняешь, работать им не даешь, все они о чем-то грезят, домой возвращаться не хотят, а вернуться, все в облаках витают – ни денег с них, ни секса.

Да тут еще и дядька мой сказал, что портретист из меня неважный и никогда не получится, таланта, говорит, нет. А что не дано, то и не разовьешь.

Тетка наверное ему на уши насела. В общем, выгнали меня взашей из округи вместе с моими совершенствами. Я их тогда восемь штук нарисовал. Что мне с ними делать, ума не приложу. Они ходят за мной, ждут, что скажу, с почитанием смотрят, как на отца. А сами-то совершенство! Глаз не отвести. В общем, нарисовал я передвижной дом для них. Расселил их по комнатам и поехали мы в большой путь вместе.

Дом передвижной тоже по своему вкусу нарисовал – красивый, комнат много. Красоты вокруг тоже постарался нарисовать, чтобы развивали мои совершенства свои эстетические наклонности.

Создания мои совершенны на глаз, да еще и говорить не умели, и воли своей у них не было. В общем, то, что надо. Решил я их всех как своих дочерей выгодно замуж повыдавать.

И тут опять к деду. Так, мол, и так, совершенств восемь, мужей им надо. Показал деду, он оценил. Подумали-помозговали. Нашли им подходящих мужей. Да еще каких! Начали свадьбы готовить. Дело это хлопотное и затратное получилось. Тут если про каждую свадьбу рассказывать, жизни не хватит.

Через эти свадьбы я и стал уважаемым человеком. В зятьях у меня такие люди, что по именам в суе лучше не называть. Коротко только скажу, что ни в чем я не нуждаюсь и еще долго нуждаться не буду. А совершенства мои живут себе не тужат, мужей слушаются и глаз их радуют, и не только.

На все свадебные мероприятия у меня ушло порядочно времени. Замучился я несколько с этими совершенствами, и, как с последней управился, решил отдохнуть! Поехать туда, где и самому было бы приятно, то есть кругом красиво, людей много, и чтобы тоже красивые были.

На острова, конечно же! Но тут я понял, что после моих совершенств, другие люди мне как-то стали некрасивыми казаться, какие-то кривенькие. Вот взять бы всех и перерисовать. Да где уж.

Затужил я малость, загрустил и опять к деду подался. Так мол и так. Нет в людях красоты, нет совершенства. А он и тут знает, что делать. Отправил меня в горы. Дорогу рассказал, кого найти сказал, но сам со мной не пошел.

Эх, и злой я был на него за это. Горы терпеть тогда не мог. А тут еще один. По каким-то черточкам ориентироваться, где-то птицей кричать, где-то тигром бегать. В общем, шел я до этого друга деда год. Заблудился по дороге не раз, чуть было не забыл, куда я пошел и зачем. Голодный ужасно был. Ел, что придется и когда придется. Одежда поизносилась уже. Ванну не принимал ни разу за все это время! Ароматы, которые дорожные у меня с собой были, все закончились. В общем, представляете, какой я потрепанный пришел туда, еле помытый, полуголодный. А там, что я вижу: стоит на горе среди деревьев особняк такой, чуть ли не драгоценными камнями отделанный. Ворота, охрана, сигнализация, вертолетная площадка – все, как положено. Оказывается, они туда на вертолетах добираются!

Благо, друг деда там жил, иначе бы меня такого туда не пустили. Захожу я, а там дед сидит, смеется. Его привезли накануне, когда меня у подножия горы на камерах заметили, так за ним вертолет послали, чтобы дед ноги не топтал. В общем, познакомил он меня со своим другом и отправился к себе…

Друг меня первым делом отправил в парные. Вот кто знает толк в хороших парных, да красивых женщинах! Цветочные ванны чего стоят! Там меня помыли, побрили, причесали, массаж сделали, маникюр, педикюр. Я еще подстригся, маслами свое тело сдобрил, с женщинами пообщался… Другим словами – пришел в себя после долгого пути и был готов к познанию истин.

Друг деда оказался одаренным в вопросах совершенства. Оказывается женщины в его доме – все его рук творения. То-то они мне совершенными показались! А я по-началу думал, что с голодухи. Нет, они и потом мне совершенными виделись. Без изъянов.

В общем, стал я с ним свои проблемы обсуждать, что красоты в людях не вижу. Он и говорит, ты может портретист неважный, да вот совершенство руками создавать можешь. И предлагает мне создать свой мир, как и он, где-нибудь в отдаленном месте, так, чтобы только на вертолете попасть можно было. И предложил пожить у него, поучиться.

Я-то после года скитаний, оказавшись в такой красоте, предложение принял с радостью. Он мне сразу комнату нарисовал с интерьером, все что нужно, и совершенство от себя добавил.

Жил я там долго. Ни в чем не нуждался. Глаз радовался, тело тоже. Благоуханиями полнился не только я, но и все вокруг. Оказывается у него было еще множество шелковых отрезов. Вот где было раздолье для меня. Носить шелка я и сейчас люблю.

Общались мы с другом деда каждый день. Он мне все рассказывал, как не только совершенства создавать, но и как прочие нужные для жизни предметы – дом, чтобы не рухнул, вертолет, чтобы летал, ну и всякую-такую ерунду, которую и так каждый мужик знает. Единственно, что он мне сказал, чтобы я все это делал уже на своем месте, не у него, чтобы не теснить его с горы. Да и ясное дело, его же она.