– Как всю?!
– изумился Самосейкин.
– А если не войдет?

– Если не войдет, получите еще одну, вам понятно?

Член президиума только судорожно мигнул в знак полного понимания. Он, несмотря на солидный возраст, был всегда очень крепок, в больницах почти не лежал, а значит, привычки чувствовать себя госпитализированным не имел.

Другому - хоть бы что. А Владлена Сергеевича анализ мочи "по Земницкому" потряс до глубины души. Но Валентина, словно не видя этого потрясения, еще добавила строго перед уходом из палаты, не так строго, как громко:

– И смотрите, товарищ член президиума, если мочи будет мало - придется все повторить сначала!

А в общем, стоило Валентине удалиться, как о ней сразу забыли. Ну, кто сразу, кто - нет, но постепенно забыли, вернее, перестали думать. Не могла же она в самом деле затмить происходящее чудо.

Нужно было экономить свечи, их потушили, едва медсестра вышла из палаты, а без света довольно быстро гаснет любой разговор, явственнее ощущается собственное сиротство, какая-то грустная автономность и невольно хочется молчать и размышлять о вечном.

Дольше всех горел свет в кабинете Фаддея Абдуразяковича, он распорядился поставить раскладушку прямо на рабочем месте, но она пустовала почти до самого утра. Главврач, он же председатель президиума, он же командир летучего корабля сидел за своим письменным столом всю ночь, писал какие-то свои тезисы на белой бумаге, время от времени прихлебывая из мензурки для бодрости ума и тела.

А когда он наконец смежил очи, то яркая мысль вспыхнула в разгоряченном мозгу, и почему только она раньше ни у него, ни у кого другого не вспыхнула, вот что удивительно и странно.

"Надо с утра собрать все до одной простыни, сшить из них парашют, какой получится, и растянуть его наверху в стартовом положении. Если смерч внезапно сойдет на нет - спустимся вниз на парашюте! Нельзя же уповать только на помощь с Земли!"

Фаддею Абдуразяковичу захотелось тотчас вскочить, объявить свой гениальный приказ по всем отсекам, но уже не хватило сил разлепить тяжелые веки. Он провалился в глубокий сон, как в беспамятство, но спал не долго, был на ногах с первыми лучами солнца, как и подобает общественному деятелю, стремительно становящемуся видным.

С утра, сразу после завтрака, все способные держать в руках иголку, а также свободные от иной какой службы занялись шитьем гигантского парашюта. Никто, естественно, не роптал, все понимали, что так надо, что для своего же блага нужно стойко переносить все тяготы.

Иголок было маловато, поэтому трудились по сменам, не жалея сил, и каждый старался прихватить лишние полчаса, час. Разгорелось стихийное трудовое соперничество между пошивщиками, в котором не было проигравших, а выигрывали все.

Конечно, никто понятия не имел, как делаются, тем более - как рассчитываются парашюты, но почти все думали, что дело это нехитрое, что "не Боги горшки обжигают".

Парашют получился здорово большой, это был квадрат площадью примерно полгектара, к нему по углам привязали четыре каната толщиной с руку, откуда только взялся такой редкий такелаж в простой райбольнице, одна из гримас планового материального снабжения, так надо понимать. Вторые концы канатов прикрепили на чердаке к трубам какой-то коммуникации, канализации, если верить доносившемуся из открытых концов труб запаху. Сам купол так же на чердаке сложили кучей возле слухового окна так, чтобы в случае нужды можно было его быстренько выкинуть наружу, где он должен раскрыться.

После этого рассеялись у большинства оказавшихся в беде людей последние сомнения относительно безопасности приключения. Возможно, некоторые и догадывались, что парашют - не такая уж примитивная штуковина, догадывались, что он должен быть в изготовлении посложней какого-нибудь фрака третьей сложности, но вслух никто не решился посягнуть на душевный покой подавляющего большинства. С большинством, как известно, нужно обходиться очень деликатно, ведь мы же знаем, из кого оно, безгрешное, состоит.

Однако парашют шили весь день, и была эта работа довольно монотонной, хорошо, что монотонность скрашивало социалистическое соревнование.

А в тот день произошло еще большое количество и других событий, более или менее важных, но дополняющих друг друга и достойных пусть не подобного описания, но уж простого-то упоминания -обязательно.

Так, едва рассвело как следует, один из впередсмотрящих что-то завопил истошным голосом. И все услышавшие этот вопль кинулись к окнам, а за окнами плавал поднятый все той же подъемной силой какой-то предмет в футляре.