Сэмюел Дилэни – ярчайшая звезда фантастики XX века, один из символов американской «новой волны» наряду с Урсулой Ле Гуин и Роджером Желязны и один из ее тончайших стилистов, лауреат обильного урожая главных жанровых премий: четыре «Небьюлы» и «Хьюго» – и все это, когда ему еще и не исполнилось 27 лет. Данная книга содержит самый яркий роман его классического периода – «Нова», заложивший один из кирпичиков того, что через полтора десятилетия стало киберпанком, а также практически полное собрание короткой формы мастера – самую позднюю, расширенную версию авторского сборника «Да, и Гоморра»; роман представлен в новом переводе, многие рассказы и повести публикуются по-русски впервые, остальные – в новой редакции. Вместе с Лорком фон Рэем и киберштырями «Птицы Рух» вы нырнете в сердце коллапсирующей звезды, на Звездной Станции у края галактики проводите в бесконечную ночь золотых детей, и, обзаведясь жабрами и перепонками, погрузитесь в океанские глубины, и ощутите время как спираль из полудрагоценных камней…
«Дилэни – не просто один из лучших фантастов современности, но и выдающийся литератор вообще говоря, изобретатель собственного неповторимого стиля» (Умберто Эко).
Samuel R. Delany
NOVA
Copyright © 1968 by Samuel R. Delany
AYE, AND GOMORRAH, AND OTHER STORIES
Copyright © 1969, 1971, 1981, 1988, 1991 by Samuel R. Delany
All rights reserved
Серия «Звезды мировой фантастики»
Перевод с английского Татьяны Боровиковой, Николая Караева, Марины Клеветенко, Геннадия Корчагина, Владимира Кучерявкина, Светланы Силаковой
Серийное оформление Сергея Шикина
Оформление обложки Татьяны Павловой
Иллюстрация на обложке Стефана Мартиньера
Издательство АЗБУКА®
Нова
(Перевод Н. Караева)
Бернарду и Иве Кэй
Благодарности
Автор благодарен Хелен Адам и Расселу Фицджеральду за бесценную помощь в части проблем с легендами о Граале и картами Таро. Без помощи этих людей «Нова» светила бы куда тусклее.
Глава первая
– А ну, Мыш! Сыграй-ка нам чего-нибудь! – крикнул механик от стойки.
– С кораблями непруха, не берут? – подначил другой. – Хребетный разъем заржавится. Давай изобрази нам.
Мыш перестал водить пальцем по ободку стакана. Хотел сказать «нет», почти сказал «да». И нахмурился.
Механики нахмурились тоже.
Он был старик.
Он был силач.
Мыш потянулся к краю стола, а отщепенец качнулся вперед. Бедро протаранило стойку. Длинные пальцы ног врезались в ножку стула; тот заплясал на плитняке.
Старик. Силач. Третье, что видел Мыш: слепец.
Он колыхался перед столиком Мыша. Взвилась рука; желтые ногти полоснули Мыша по щеке. (Паучьи лапы?)
– Эй, парень…
Мыш уставился на жемчужины за шершавыми моргающими веками.
– Эй, парень. Знаешь, каково это?
Наверняка слепец, думал Мыш. Движется как слепец. Шея изогнута, голова выдается. И глаза…
Дедок размахнулся, поймал стул, дернул на себя. Не без скрипа уселся.
– Ты хоть знаешь, каково было это видеть, слышать, чуять… знаешь?
Мыш покачал головой; пальцы прошлись по его челюсти.
– Когда мы выдвигались, парень, триста Плеяд блестели, что лужа жемчужного молока, по левому борту, а по правому было темнехонько. Корабль был мной; я был кораблем. Через эти разъемы… – он стукнул запястными вставками о стол: клац, – я вштырился в крыль-проектор. Вдруг… – (щетина на лице дыбилась и опадала в такт словам), – по самому центру тьмы – сплошной свет! Вдарил, зацапал наши глаза, пока мы лежали по проекторным, и не отпускает. Вселенную как разодрали, и в дырку ворвался белый день. От сенсор-потока не уйти. Не отвернуться. Ночь пятнали все цвета мира. Под конец – взрывные волны: стены пели! Магнитная индукция трясла корабль, нас едва не разнесло в щепу. А потом – поздняк метаться. Ослеп. – Он плюхнулся на стул. – Я, парень, слеп. Только это смешная слепота: я тебя вижу. Я глух. Но заговори со мной, и я пойму почти все, что ты скажешь. Обонятельные нервы в основном закоротило в мозгу. То же с сосочками на языке. – (Ладонь распрямилась на щеке Мыша.) – Не чувствую твоей кожи. И тактильные нервные окончания убиты, мало что осталось. Гладкое у тебя лицо или колется да мозолится, как мое? – Он ощерил желтые зубы в ярко-красных деснах. – Старый Дан так смешно ослеп. – (Рука скользнула по жилету Мыша, прощупала шнуровку.) – Смешно, да. Чаще слепнут до черноты. В моих глазах – огонь. Вся лопнувшая звезда здесь, в голове. Свет хлестанул по палочкам-колбочкам сетчатки так, что те опомниться не могут, закупорил радужку, набил глазницы до отказа. Вот что я сейчас вижу. И вдруг ты – здесь очерчен, там подсвечен, солнечный призрак по ту сторону ада. Ты кто такой?
– Понтичос, – отозвался Мыш. Его голос – трение шерсти о песок. – Понтичос Провечи.
Лицо Дана исказилось.
– Тебя зовут… Что ты говоришь? В голове кавардак. В ушах засел хор, орет мне в череп двадцать шесть часов в сутки. Мозговые синапсы сочатся белым шумом, предсмертным хрипом – звезда все никак не загнется. Сквозь этот гвалт я едва слышу твой голос, как эхо, когда кто-то кричит за сотню ярдов. – Дан кашлянул, резко выпрямился. – Ты откуда? – Стер пену с губ.
– Отсюда, из Дракона, – сказал Мыш. – С Земли.
– С Земли? Откуда именно? Америка? Из белого домика на улочке, засаженной деревьями, с великом в гараже?
Ну да, подумал Мыш. Слепой и еще глухой. Мыш говорил хорошо, но даже не пытался избавиться от акцента.
– Я-то. Из Австралии. Из белого домика. Жил под Мельбурном. Деревья. И велик. Но это было прорву лет назад. Прорву, чуешь, парень? Слыхал об Австралии, на Земле?
– Бывал. – Мыш съежился на стуле: как бы выскользнуть?
– Ну да. Вот так-то. Но да куда тебе, парень! Куда тебе понять, каково шкандыбать по жизни, сколько ее там осталось, с окопавшейся в башке новой, и помнить Мельбурн, помнить этот велик. Как, ты сказал, тебя звать?
Мыш стрельнул глазами: слева окно, справа дверь.
– Забыл. Гвалт звезды глушит все.
Механики, устав прислушиваться, отвернулись к стойке.
– Не запоминаю ни хрена!
За соседним столиком брюнетка возобновила карточную партию со спутником-блондином.
– Меня и к эскулапам водили! Те грят, если вырезать нервы, зрительный и слуховой, выскрести из мозгов по кусочку, рев, свет – могут перестать! Могут? – Дан поднес руки к лицу. – И тени мира, приходящие ко мне, – их тоже не будет. Имя! Как тебя зовут?