Говорят что Стамбул — город контрастов. Для меня же он стал городом потери и смерти. Я думала что хуже быть не может. Но когда прилетела на похороны матери, быстро поняла, как жестоко ошибалась. Отчим, в первые минуты изображающий безутешного вдовца, уже на вторые сутки сделал из меня разменную монету, средство оплаты долга в подпольном казино. И теперь мне уготована роль игрушки. Игрушки для богатого и неукротимого ЗВЕРЯ. Но я не сдамся, вырвусь из ловушки, ведь с отчимом остался мой младший брат. Я должна помочь ему. И ради этого готова на все. Даже сыграть по правилам Зверя.
Содержит нецензурную брань.
Глава 1
Все что могу чувствовать в данную минуту – это пробирающий до костей холод. Меня колотит крупная дрожь, зуб на зуб не попадает. Пытаюсь ответить себе на вопрос, как случилось что моя жизнь в одночасье превратилась в кошмар. И не нахожу ответа.
Меня продали.
Эта мысль обжигает внутренности, разъедает жгучей кислотой. Я знала, что от отчима ждать хорошего не приходится. Но никогда не думала, что он способен поступить настолько жестоко.
И маленький брат… Оставшийся на попечении этого монстра… Я должна помочь ему. Но как, если даже себе я помочь не в состоянии? При мысли об Али жгучие слезы выступают в уголках глаз. Это единственное что есть во мне горячего. Слезы ненависти бурлят внутри, требуя выхода.
Что эти уроды хотят сделать со мной? Есть ли шанс спастись.
Будешь сопротивляться – себе сделаешь хуже. Эти люди не любят шутить. Теперь ты игрушка, и ничего не можешь с этим поделать. Не смей сопротивляться, ты же не хочешь, чтобы тебя отдали всем сразу? Лучше один богатый мужик, чем еще с пару десятков его прихлебателей, для которых ты вещь. Хотя ты и есть вещь…
Вот что сказал мне отчим, когда обманом затащил в дом на окраине, за глухим забором. Привез якобы к давней подруге матери. Я поверила. Пошла, хотя предчувствия изводили, тревожили.
Я – круглая дура, идиотка. Может и заслужила все что произошло.
Набросились, связали. Я орала и вырывалась так громко, что сбегалось все больше людей. Мужчин. Они жадно смотрели на меня, и я на какой-то момент вдруг подумала – разорвут… Возьмут и разорвут меня…
Я выкрикивала проклятья, молитвы, слова ненависти к проклятому отчиму. Все что я могла…
С меня сорвали одежду, оставив лишь белье. И бросили в этот промозглый склеп. Решили похоронить заживо?
Ты игрушка…
Снова эти слова звучат в голове. Наверное, это слово станет самым ненавистным для меня. Если конечно удастся выжить. Не ради себя. Ради маленького брата. Ему одиннадцать и у него легкая форма аутизма. Он обожал маму, и всегда боялся отца. Да, монстр, который привез меня сюда – родной отец Али. Могу ли надеяться, что для родной своей кровинушки он сделает исключение? Не продаст на забаву, будет кормить и заботиться?
Я хотела, всей душой хотела верить в это…
– Дооралась? – выплевывает отчим. – Говорил молчи сука. Теперь валяйся тут…
– Будь ты проклят!
– Пасть закрыла, проклинать она меня еще будет, сучка мелкая! Да где б ваша семейка была без меня…
– Может ты ещё и благодетелем нашим себя возомнил? – спрашиваю с горечью. – Я рассчитывала на нечто большее, чем стать просто вещью, которой заплатили за долги.
– Значит ты ошиблась, дочка, – последнее слово Мустафа произносит с особой язвительной интонацией. А я вдруг спрашиваю себя, как могла довериться ему, поехать куда-то с этим мужчиной? Я же всегда подсознательно чувствовала, когда мы жили вместе, одной семьей, что этому человеку нельзя доверять. Да, десять лет с момента, как мама вышла за него замуж, он исполнял роль отца, не только для Али, но и для меня. Давал крышу над головой, одевал. Но я всегда подсознательно чувствовала что-то неприятное в нем. Ловила на себе его сальные взгляды, от которых меня передергивало. Вот только мама была влюблена и ничего плохого про своего мужа слышать не хотела. Я это понимала и как только появилась возможность, ушла из дома. Уехала в Москву, поступила в университет. Думала, что моя жизнь полна отличных перспектив. Лучшая ученица на курсе. Встречаюсь с самым красивым парнем, староста потока, на два курса старше меня. Мы красивая пара, все нам завидуют. И в одночасье – звонок из Стамбула, сообщивший горестную весть. Мамы не стало…
Мою дрожь, горестные воспоминания, и лихорадочные поиски выхода из ситуации прерывает громкий лязг затвора. Я не поднимаю голову – не хочу видеть лица своих палачей. Не хочу думать, что они сделают со мной. Вспоминаю приемы самообороны, которым меня учил мой парень Никита. Я должна хоть одному глаза выцарапать. Я полна ненависти. Хочу убить тварей, которые считают, что с женщиной можно обращаться так грубо и жестоко. Как с вещью.
Но вдруг понимаю, что не могу пошевелиться… Самое странное – меня парализует не страх, а голос вошедшего мужчины. Он настолько густой, глубокий и властный, буквально окутывает магнетизмом. Хотя то, что произносит этот голос заставляет мою ненависть выплескиваться уже за край…
– Что это за игры, Мустафа?
Я буквально чувствую, как в ответ на эту реплику кривые зубы моего отчима начинают выбивать дробь.
– Я-н-н-е-иг-р-р-аю, что вы, господин. Как бы я посмел… Да никак не посмел бы, ну зачем вы так…
– Заткнись! – слово точно плеть. – Ты должен много денег. А притащил – это.
«Это». Вот кто я для этого чудовища.
– Она красивая. Чистая. Молода…
– Я не беру долги живым товаром, Мустафа. Ты это знаешь.
– Это… не долг, что вы. Небольшая отсрочка. Подарок. Забава… Я верну. Соберу. У меня жена умерла…. Простите дурака старого… Все поэтому. Чертовы траты. Умирать так дорого…
– Вот именно, Мустафа. А еще умирать обидно. Очень обидно сдохнуть за карточный долг, не находишь?
– Не надо, господин, умоляю вас… Я найду, клянусь, отдам до копеечки.
– Разумеется. Я жду.
– Чего, простите?
– Тебе пора, Мустафа.
– А д-девушка?
– Мой сувенир? Ты так жаден, что забираешь свои подарки, Мустафа?
– Нет, нет, что вы! Ну как я могу, упаси Аллах!
– Пошел отсюда, – приказ рассекает воздух, точно розга бьет по трепещущему телу. Раздаются шаги, торопливые, испуганные. Отчим похоже спотыкается, падает, и чуть ли не ползком спешит скрыться. Оставив меня наедине со Зверем.