Словом, отряд сэра Джорджа действительно напоминал дружную семью, число детей в которой росло с каждым годом. Присутствие их – законных и незаконных – еще больше сплачивало людей, причем барона особенно радовал тот факт, что ни один ребенок не умер в младенчестве. Несомненно, это было самым ценным из всего того, что они получили от жизни на звездолете. Странным, однако, было то, как мало многочисленные роженицы помнили о родах. Это вызывало у людей некоторый страх и разговоры о подменышах, но со временем молодые матери привыкли к тому, что дети почти всегда рождались во время периодов их «сна». Лекарь многократно говорил, что беременность и роды во время пребывания в стазисе – обычное дело, и даже несколько раз пытался объяснить сэру Джорджу, что «сон», в который он погружал будущих матерей, сильно отличался от сна обычных людей, но из-за обилия незнакомых терминов барон так и не уловил, в чем тут фокус. Как бы то ни было, женщины примирились с этим очередным чудом, чему в немалой степени способствовали Матильда и другие дамы, большинство из которых, кстати, родили своих детей «старым» способом, еще до того, как попали на звездолет…

Сэр Джордж думал о детях, когда размышления его были прерваны неожиданным вопросом жены.

Одной из причин, побудивших его испросить для своих людей позволения жить на чужих планетах вне корабля, была уверенность его в том, что их разговоры прослушиваются Компьютером или каким-нибудь хитроумным, специально созданным для этого устройством. Разумеется, их разговоры подслушивали и вне корабля, ведь Компьютер мог слышать и передавать приказы даже сквозь шум и грохот битвы, однако сделать это было несколько труднее. Во всяком случае, Компьютер и его механические помощники не могли подслушать несколько сотен происходящих одновременно бесед, заглушаемых шумом ветра, воды и прочими звуками, естественными для лагеря под открытым небом. Это подтверждало то, что кто-нибудь из ближайших соратников барона неизменно обнаруживал на территории лагеря хотя бы одно место, где Компьютер не отвечал на заданные вопросы, – по-видимому, этому способствовали какие-то особенности местности. Сэр Джордж заметил, что мертвые зоны, как правило, оказывались во впадинах, ложбинах или на склонах холмов – там, где между говорящим и прослушиваемой Компьютером зоной находилась преграда из земли или камней.

Укоренившаяся привычка к осторожности за многие годы превратилась в рефлекс, и барон не желал рисковать, полагаясь на не доказанные пока предположения, что где-то есть места, не прослушиваемые Компьютером. Зато он точно знал, что на борту корабля таких мест нет, и, стало быть, если у него возникнет нужда тайно переговорить со своими командирами, сделать это он может только на чужой планете, вне звездолета.

Сейчас необходимость в проведении тайного совета возникла, но прежде чем собирать на него своих командиров, сэр Джордж решил обсудить полученные им от двоеротого сведения с Матильдой. Он доверял ей безоговорочно и высоко ценил советы жены, не раз помогавшие ему с честью выходить из затруднительных положений.

– Да, уверен, – сказал он наконец, любуясь ее потемневшими от тревоги глазами. «Боже, как же она прекрасна!» – подумал он со знакомым чувством восхищения и благоговения.

– Не думаю, чтобы он понимал, насколько важные сведения выболтал мне, будучи в подпитии, – шепотом продолжил барон, поднимая кубок, чтобы скрыть движение губ.

– Ты говорил, что он высоко ценит наш отряд, с помощью которого ему удалось заключить столь важные для него сделки с обитателями многих планет, – напомнила мужу Матильда. – Ты служил ему даже лучше, чем он мог надеяться, как командир отряда и толковый советник при переговорах. Он сам говорил тебе об этом, и я сомневаюсь, что демонический шут будет тратить время на незаслуженные похвалы тому, кого считает значительно ниже себя. Мы мало знаем о его гильдии, но вряд ли она будет уничтожать инструмент, принесший ей столько барышей.

– Хм-м, – отставив в сторону кубок, сэр Джордж потянулся, нарочито зевнув. Положил голову на колени жене и заулыбался, когда она пощекотала ему нос травинкой. Для постороннего наблюдателя они были всего лишь влюбленной парой, но глаза барона оставались серьезными.

– Что правда, то правда – они высоко ценят наш отряд, – чуть слышно сказал он. – И все же мы являемся для них, как ты верно заметила, всего лишь инструментом. Ты провела с двоеротым времени больше, чем любой из моих людей, любовь моя, поскольку временами он приглашал к себе нас обоих. Но даже ты общалась с ним не в пример меньше меня и потому можешь тешить себя иллюзиями. На самом деле все обстоит значительно хуже. Беда в том, что демонический шут не считает себя «жестоким», он просто полагает, что мы не вполне разумные существа, и соответственно к нам относится. Мы представляем для него определенную ценность как инструмент, но и только. Примерно так люди относятся к коровам, козам, собакам. Они нужны людям, но мы не имеем перед ними каких-либо моральных обязательств. Мы являемся для него вещью, которую можно использовать для достижения своих целей, а потом выбросить, или овцами, которых можно забить, если шерсть их становится не нужна. Поверь, несмотря на все его похвалы, он относится ко мне с меньшей приязнью, чем я – к Сатане!

– И все это только потому, что мы не принадлежим к его народу? – с горечью спросила Матильда. Они с сэром Джорджем не раз обсуждали эту тему прежде – наедине и с особыми предосторожностями, – равно как и с другими членами баронского совета. То, что говорил ее муж, не было новым для нее, но никогда он не говорил этого так прямо и с такой тревогой.

– До известной степени – да, но дело не только в этом. Из слов двоеротого следует, что в Федерацию входит множество разных существ, обитающих на разных планетах. Его собственный народ – лишь один из них, и между этими существами есть большие физические различия. Но они схожи в том, что считают себя высокоразвитыми из-за машин и устройств, которые умеют делать. Мы же, по их мнению, дикари, поскольку ничего подобного создавать не можем. Для Федерации отсталые народы хуже, чем для нас – французские сервы. В их глазах мы не имеем никаких прав, никакой ценности, разве что в качестве орудий. Мы не равны им, и большинство из них убьет любого из нас глазом не моргнув. Если кто-то узнает, что гильдия командира нарушила закон Федерации, нас как свидетелей убьют немедленно и без всяких колебаний…

Лицо барона потемнело, и Матильда почувствовала, что опасность, о которой говорит муж, действительно велика. Вероятно, время, отпущенное им, истекало, иначе он не стал бы говорить столь откровенно. Не в характере сэра Джорджа было тревожиться из-за бед, которые могут постигнуть их в отдаленном будущем. Почувствовав испуг жены, который она пыталась скрыть под жалкой улыбкой, барон лаково погладил ее по колену.

– Прости, сердце мое. Быть может я не должен был говорить тебе всего этого.

– Чушь! – Она положила тонкую сильную руку на его губы и гневно встряхнула головой. – Я – твоя жена, и если отец сделал ошибку, не отучив меня от тяги к книгам, то, по крайней мере, эта тяга не мешает мне мыслить здраво. Ты не Господь, чтобы отвечать за всех нас и в одиночку нести груз забот и тревог, которые касаются всего отряда. Так что если отец Тимоти или сэр Ричард в состоянии помочь тебе хотя бы тем, что выслушают тебя, глупо таиться от них и уж тем более от меня. Я не так слаба, как тебе кажется, поверь, ты можешь на меня положиться!