– Обязательно для этого сходить туда и вернуться? Можно ли…

– Сходить куда?

– А, черт…

Фон Колер создал Щит Давида, обеспечивая нашу безопасность. Вот только куда мы должны были отправиться, знает только он один. А судя по тому, что у профессора сейчас отсутствуют нижняя челюсть, часть руки и половина грудной клетки, сожженные вышедшей из-под контроля Тьмой, вряд ли он в ближайшее время сможет что-либо сказать.

– Имей в виду, если навигатор создает Щит Давида, вряд ли ты сможешь попасть домой именно с того места, где окажешься, – наверняка там небезопасно. Придется найти другую точку пересечения границы.

– Ну, если в общем, пока все звучит выполнимо.

– Если не вдаваться в детали. И забыла еще сказать, что одной из главных задач будет вопрос выживания, – невесело улыбнулась девушка.

Вздохнув сквозь стиснутые зубы, я покачал головой. Раньше, в прошлой жизни, в крупных военных конфликтах я не участвовал. И, глядя на политрука Еременко – знаменитую фотографию, где он поднимает пехоту в атаку, всегда думал, как это – просто встать и побежать по чистому полю на чужие пулеметы. Теперь я примерно знаю, как это, но не могу сказать, что удовлетворен получением ответа.

– Это не твоя вина и не твоя война, – показала ангел-хранительница на остальных моих товарищей, замерших в защитных коконах вершин гексаграммы. – Данная атака к тебе никакого отношения не имеет.

– Да какая разница? – с усталой обреченностью ответил я.

Несмотря на внешне безразличный вид, после слов своей неожиданной покровительницы испытал облегчение. Все же проскакивали мысли, что являюсь первопричиной происходящего, и ошибка фон Колера – часть действий, направленных именно против меня, которыми невольно стали задеты остальные.

– Знаешь… Бывают моменты, когда осознаешь, что необходимо сделать шаг вперед, а не назад. Даже если тебе этого не хочется. И даже если он будет стоить тебе жизни, – посмотрел я в глаза опекающей меня матери Олега. Она, пожертвовавшая своей жизнью ради ребенка пятнадцать лет назад, сама при этом толком не начав жить, в ответ на мой взгляд только грустно улыбнулась.

– Я знала, ради кого и ради чего это делаю, – негромко произнесла девушка. И тут же потупила глаза под моим внимательным взглядом – а я по ее реакции понял, что она принесла себя в добровольную жертву, благодаря которой на Олеге появился первый слепок души, находясь в здравом уме и при полной памяти. Самостоятельно, а не погибая, не в силах противиться безвозвратной одержимости, как мне говорили раньше.

После того как моя личность соединилась, полностью поглотив память предшественника-подростка, я сам частично стал им. Начал испытывать ранее несвойственные эмоции, пару раз даже попробовал застесняться в общении с противоположным полом. И сейчас вот тоже, совершенно неожиданно для себя, ощутил эхо направленной на эту незнакомую мне девушку сыновьей любви.

– У меня нет выбора. И даже не ради них, ради себя, – произнес я после долгой паузы.

– Я в тебе не сомневалась, – после короткой паузы произнесла девушка и вдруг бросила мне статуэтку, примерно тридцати сантиметров в высоту. Фигурка с поразительной точностью изображала крайне испуганного Василия, замершего в позе готового сорваться в бег человека.

– Не знаю, где и в каких условиях ты окажешься. Но тебе надо будет продержаться хотя бы несколько секунд, пока он не придет в себя и не сможет тебе помочь, – пояснила девушка, показав на фигурку Васи.

– Спасибо, – отводя взгляд от статуэтки, произнес я. – Ты даже примерно не предполагаешь, где я окажусь?

– Даже примерно не знаю. А у него уже не спросишь, – покачала головой и развела руками девушка, коротким движением подбородка указав на изуродованного Тьмой фон Колера.

– Отлично, – чувствуя нервную дрожь мандража, покачал я головой. – Еще есть что-то важное, что ты можешь мне сказать?

– Береги себя, – кивнула мне мой ангел. И очень внимательно посмотрела в глаза. Вслух не спрашивала, но явно ожидала, что я могу все же принять взвешенное решение, покинув дефектную конструкцию плетения.

– Поехали, – произнес я. И, глядя в огромные васильковые глаза, только головой отрицательно покачал.

Девушка кивнула и, закусив губу, отступила на шаг. И сразу время скачком вернулось к прежней скорости, вместе с ворвавшимися в сознание противным звуком рвущейся плоти, шелестом Тьмы и утробным криком боли фон Колера.

Гексаграмма оказалась завершена не полностью, но плетение было активировано. Из мглистого ковра под ногами рванулись серые лоскуты пелены, поднимаясь выше и окрашивая весь мир в плотный белесый туман. Пространство вокруг закрутилось, и на несколько секунд я ощутил себя словно в центрифуге. В животе ухнул комок, и вместе с вращающейся шестиугольной звездой я полетел вниз, как будто находился в сорвавшемся с тросов лифте. Неподалеку кто-то кричал: туман серой пелены прикрывал нас друг от друга, но звуки через него проходили, пусть и приглушенные, как сквозь вату.