Но меня вызывают к врачу, где мне предстоит осмотр. После приема я облегченно вздыхаю. Врач сказала, что у меня все хорошо, но дискомфорт при движении сохранится еще неделю, как минимум.

И только после всех этих дел, я берусь за телефон. И вижу несколько пропущенных вызовов от Кирилла. Я звоню ему, а у меня почему-то замирает сердце. Сейчас я скажу ему то, что изменит его жизнь навсегда.

Кирилл отвечает сразу же, как будто ждал, что я позвоню.

– Даша? Привет. Как ты?

– Я родила, Кирилл. Это мальчик. Поздравляю тебя и себя. Мы стали родителями.

– Я знаю, звонил Александре Сергеевне, потому что ты не отвечала. И я тоже нас поздравляю. Как ты себя чувствуешь, Даша?

– Со мной все в порядке…

По голосу Кирилла, по тому, как быстро он говорит, я чувствую, что он взволнован. И даже понимаю его. Весь разговор с моего лица не сходит улыбка. Но что сказать еще, я не сразу соображаю, поэтому лихорадочно начинаю думать. Пока не цепляюсь за голые факты. Наверно, ему будет интересно это знать?

– Ну…вот. 3 килограмма, 100 грамм. Рост 55 сантиметров.

– На кого похож?

– Да непонятно пока.

– Можно я приеду?

– Ты не сможешь его увидеть, Кирилл.

– Я хочу увидеть тебя.

Между нами повисает молчание, которое прерывается моим неуверенным ответом:

– Если хочешь.

– Хочу.

И опять эта улыбка на моем лице. Как бы я ни пыталась обмануть себя или не признавать очевидное, я безумно рада, что Кирилл хочет меня увидеть. Ему не все равно. И мне не все равно.

Даша

Не знаю почему, но во время разговора с Кириллом я испытываю странное волнение. Мне почему-то хочется, чтобы он понял, какое чудо произошло сегодня. Я хочу поделиться с ним этим чудом. Хочу, чтобы он тоже испытал то, что почувствовала я, когда увидела своего малыша. Но я не могу. Не всегда тому, чего мы хотим, суждено сбыться. Наверно, я сейчас просто под впечатлением от всего происходящего. Между нами ведь есть преграда, а наши отношения не позволяют разделить это счастье на двоих, нет никаких «мы», есть я и есть Кирилл, и от этого почему-то становится невыносимо грустно. Я впервые так остро ощущаю, что я одна. Да, я счастлива, но я одинока в своем счастье. И мне так хочется сейчас, чтобы все было иначе. Я боялась признаться в этом даже себе, но сейчас готова озвучить это в своей голове: я бы очень хотела, чтобы мы с Кириллом были вместе.

Но я также должна признать и то, что я зла на то, что судьба свела нас с Кириллом именно таким образом. Меня не отпускает мысль, что Кирилл в моей жизни только из-за того, что я случайно забеременела от него. Он просто выполняет свой долг. И в этом я не могу его винить. Он такой же, как и я, гиперответственный. Он бы просто не смог поступить иначе. Он не смог не прийти ко мне, когда узнал о моей беременности. Был бы Кирилл в моей жизни, если бы не ребенок? Звонил бы сейчас мне и волновало бы его, как я себя чувствую? Хотел бы увидеть меня, если бы я не родила ему сына? На все эти вопросы у меня один ответ: нет. Кирилла бы не было рядом. Поэтому мои иллюзии разбиваются сразу же, не успев еще толком сформироваться в желания и чувства. Я зарываю их глубоко в себе. Мне просто показалось, что я нуждаюсь в Кирилле. Я ведь обещала себе, что справлюсь сама. Так и должно быть. Нельзя сворачивать с намеченного пути. Нельзя допустить, чтобы моя незапланированная беременность повлияла не только на мою судьбу, но и на судьбу Кирилла. Я хочу, чтобы он был счастлив. Со своей девушкой. Мы с сыном не хотим менять его планы. И я приму его желание быть в нашей жизни, потому что понимаю, что иначе, он будет всю оставшуюся жизнь мучиться угрызениями совести. Так он сможет идти дальше. Завести семью и детей. Я ведь желаю ему счастья. И не хочу быть причиной его несчастья.

Из грустных мыслей меня вырывает детский плач. Это лишь укрепляет мысль в моем сознании: мне нельзя раскисать, я больше не одна. У меня теперь есть Даня. Я уже давно придумала имя, которым собираюсь назвать сына. Даня, Данечка.

Ради него, я беру себя в руки. Кормлю Данечку еще раз, проверяя не появилось ли у меня молоко. К сожалению, я пока не могу кормить его своей грудью. Даня почти сразу же засыпает, а в мою палату тихонько стучат. Я подхожу к двери и бесшумно ее открываю. За дверью стоит девушка, которая говорит, что ко мне пришли и быстро уходит. Я знаю, что это он. И волнение с новой силой обрушивается на меня.

Знаю, что это неуместно, но мне хочется привести себя в порядок, прежде чем выйти к нему. И я разочарованно вздыхаю, потому что я в халате, и наверняка у меня уставший вид, а под глазами темные круги.

Отдергиваю себя от непрошенных мыслей и, еще раз взглянув на сына, выхожу из палаты.

Как только я выхожу в зал для посетителей, я замечаю Кирилла, сидящего на одном из диванов.

При виде меня он встает, а когда я подхожу, то он вручает мне огромный букет роз. Я растерянно смотрю на цветы, и мне ничего больше не остается, как поблагодарить его и принять этот букет.

– Спасибо, не знаю, можно ли нести цветы в палату…

– И тебе спасибо, за сына.

Почему-то я краснею от этих слов. Еще в мае, никто из нас двоих не мог предположить, во что обернется наша с Кириллом встреча.

Мы так и стоим напротив друг друга, когда рядом с нами слышатся радостные крики. За соседним диваном парень крепко обнимает девушку и начинает целовать. Наверно, эти стены привыкли именно к таким эмоциям, а не к тому, что сейчас происходит у нас с Кириллом…

Я всем своим существом начинаю ощущать неловкость, и Кирилл садится на диван, приглашая меня тоже сесть. Но я не сажусь, потому что сидеть мне больнее, чем стоять. Он вопросительно смотрит на меня, поэтому мне приходится пояснить: