Лука ставил перед собой иную задачу: не случайно он доводит родословную не до Авраама, а до Адама и Бога. Этим Лука, адресовавший свое Евангелие не бывшим иудеям, а бывшим язычникам, подчеркивал универсальный характер миссии Иисуса: Он – Сын не только Авраамов и Давидов, но прежде всего Адамов и Божий (Лк. 3:38). Адам в ветхозаветной традиции воспринимался как первый человек и символ всего человечества. А выражение «Сын Божий» подчеркивает, что, будучи вписан в конкретную человеческую родословную и, следовательно, будучи полноценным человеком, Иисус был одновременно и Богом.

Различие между двумя родословными иногда объясняют тем, что Матфей следует в основном данным 1-й Книги Паралипоменон, тогда как Лука не знаком с этой книгой. Родословная в Евангелии от Луки базируется на иных библейских источниках и в целом, по мнению исследователей, более точно соответствует исторической действительности, по крайней мере в отношении периода до Вавилонского пленения.

Некоторые раннехристианские авторы объясняли разногласия между двумя родословными при помощи отсылок к иудейскому «закону левирата», согласно которому, если один из братьев умирал бездетным, другой брат должен был взять его жену, «и первенец, которого она родит, останется с именем брата его умершего, чтобы имя его не изгладилось в Израиле» (Втор. 25:5–6). Из двух отцов Иосифа, упомянутых у Матфея и у Луки, один был таковым по закону, другой по плоти.

Начиная со второй половины XV века получает распространение еще одна гипотеза: о том, что у Луки приводится родословная Марии, а не Иосифа. Эта гипотеза позволяет более элегантно, чем в случае с законом левирата, выпутаться из кажущейся неразрешимой загадки двух родословных.

Косвенное подтверждение этой гипотезы усматривают в той форме, в какой родословная представлена у Луки. Список имен начинается со слов: «Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати, и был, как думали, Сын Иосифов, Илиев» (Лк. 3:23). Выражением «как думали» Евангелист как будто бы хотел защититься от возможных упреков в неточности.

Чтобы закончить с темой двух родословных, предложу собственную гипотезу. На мой взгляд, различие между двумя родословными, как и многие другие различия между Матфеем и Лукой, касающиеся истории рождения Иисуса, объясняется тем, что два Евангелиста опирались на двух разных свидетелей или на две группы свидетелей.

Кто эти свидетели? Очевидно, что сами Евангелисты не могут выступать в роли таковых. Однако некоторые эпизоды первых глав Евангелия от Луки ограничивают круг свидетелей одним человеком – Марией, Матерью Иисуса. Только Она могла поведать о том, как Ей явился Ангел и возвестил о рождении Мессии (Лк. 1:26–38). Только Она могла рассказать о Своем посещении Елисаветы (Лк. 1:36). Она же – наиболее вероятный источник повествований о поклонении пастухов (Лк. 2:8–18), о встрече Иисуса в храме Симеоном и Анной (Лк. 2:22–38) и, наконец, о поведении двенадцатилетнего Иисуса в Иерусалиме (Лк. 2:41–51). Все эти повествования содержатся в Евангелии от Луки, причем Мария фактически указывается автором Евангелия в качестве основного источника: «А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем» (Лк. 2:19); «И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем» (Лк. 2:51). Слагать в сердце – значит хранить в памяти. Именно из памяти Девы Марии были впоследствии извлечены все эти рассказы.

Иную картину мы наблюдаем в повествовании Матфея. Здесь центральной фигурой является не Мария, а Иосиф. Мы узнаем из этого Евангелия не только о поступках, но и о мыслях Иосифа (Мф. 1:20), о том, как он получал откровение во сне (Мф. 1:22) и как ему трижды являлся ангел (Мф. 1:20; 2:13; 2:19). Иосиф представлен как источник принятия решений: именно он после явления ангела во сне берет Марию и Младенца и отправляется с ними в Египет; он же принимает решение сначала о возвращении в землю Израилеву, а затем о поселении в Галилее. Все это говорит о том, что наиболее вероятным источником информации для Матфея является Иосиф.

Каким образом эта информация могла быть получена Матфеем? К моменту выхода Иисуса на проповедь Иосифа, по-видимому, уже не было в живых, поэтому прямое соприкосновение между ним и Матфеем практически исключено. Но были в живых «братья Иисуса», которые после Его смерти и воскресения играли заметную роль в жизни христианской общины. Не мог ли, например, Иаков, брат Господень, передать Матфею и другим ученикам то, что когда-то слышал от Иосифа о рождении Иисуса? Такую версию никак нельзя исключить.

Раз уж речь зашла о «братьях Иисуса», скажем здесь о них. «Братья Иисуса» неоднократно упоминаются на страницах новозаветных писаний. В Капернаум Иисус пришел в сопровождении Своей Матери и братьев (Ин. 2:12). В Галилее, когда Иисус проповедовал народу, Матерь и братья Иисуса стояли вне дома, желая говорить с Ним (Мф. 12:46–49; Мр. 3:31–35; Лк. 8:19–21). Иоанн отмечает, что братья Иисуса «не веровали в Него» (Ин. 7:5), а Марк рассказывает о том, как они пытались взять Его домой, думая, что Он сошел с ума (Мр. 3:21). После воскресения Иисуса мы находим Его братьев и Марию вместе с Его учениками (Деян. 1:14). Упоминает о «братьях Господних» и апостол Павел (1 Кор. 9:5; Гал. 1:19).

В Евангелиях от Матфея и Марка рассказывается, как, когда Иисус пришел в Свой родной город, люди дивились Его поучениям и спрашивали: «Не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? и сестры Его не все ли между нами? откуда же у Него все это?» (Мф. 13:55–56; Мр. 6:2–3). Из этих слов явствует, что помимо братьев у Иисуса были сестры, а четыре брата Иисуса были известны Евангелистам по имени.

В начальных главах Евангелии от Матфея семья, в которой родился и воспитывался Иисус, представлена состоящей из трех человек: Иосифа, Марии и Самого Иисуса. Именно в таком составе семья путешествует в Египет, возвращается в Иудею и поселяется в Галилее. Ни о каких братьях или сестрах здесь не упоминается. Откуда же они взялись в повествованиях, посвященных общественному служению Иисуса?