– Признаюсь честно: не ожидал я тебя увидеть, Платон Никитич, в Москве, – крепко обняв Платона, сказал Федоров, увидев своего старого знакомого за два часа до начала своей лекции. – Ты в Москве, верно, редко бываешь?

– Теперь можно меня записывать в москвичи, Евграф Степанович, – ответил Платон. – Приобрел домик на Пречистенке нынче, сейчас заканчиваем реконструкцию. Собираюсь справить новоселье на Рождество. Так что, многоуважаемый Евграф Степанович, вы – первый, кого я приглашаю на это мероприятие.

– Пожалуй, домик твой о пяти этажах и с флигелями? – хитро подмигнул ученый и поправил свою окладистую бороду. – Благодарствую за приглашение и прошу меня извинить, но я не смогу в январе…

– Это не беда, – перебил его Платон. – Мой дом с этого дня – ваш дом. Не побрезгуйте, будучи в Москве, заселяться у меня и жить, сколько вам захочется.

– Спасибо, мой друг, за сердечное приглашение – даст Бог, воспользуюсь непременно.

Так они незаметно проговорили почти до начала лекции. Да и на самой лекции вопросы в основном задавал только Платон, хотя послушать ученого пришло немало народу разных возрастов и разного положения в обществе. Федорову явно нравились вопросы Платона, так как они задавались знатоком минералогии и кристаллографии. Было видно, что он отвечал с явным удовольствием и довольно развернуто на них, чем вводил в сонное состояние большую часть аудитории. После доклада Евграф Степанович, извинившись, попрощался с Платоном и уехал на званый ужин к одному известному врачу, пообещав непременно навестить его на следующий день в новом доме.

Был довольно холодный бесснежный темный ноябрьский вечер. Платон вышел из здания университета и медленно зашагал к тронувшейся навстречу ему коляске.

– Милостивый государь, – вдруг услышал за спиной Платон обращение явно к нему, так как рядом с ним больше никого не было, – прошу меня великодушно извинить, но не имею ли честь в вашем лице видеть Платона Никитича Сушкова?

– Да, – ответил Платон и, повернувшись на голос, разглядел в пяти шагах от себя пожилого прилично одетого господина лет шестидесяти. – Мы с Вами знакомы?

– Очно – нет, но я много о вас наслышан от Виктора Алексеевича Таубе. Вы, если я не ошибаюсь, хорошо знакомы с ним?

Платон удивленно вгляделся в облик пожилого мужчины, не понимая, что он от него хочет.

– Позвольте представиться, – сказал господин, – князь Павел Андреевич Сонцов. Извините, что так бесцеремонно на улице, но я хотел было подойти к вам в помещении, но вы сразу же ушли вместе с директором Федоровым, а я, довольно прилично прождав, собирался уезжать да вот, уже сев в коляску, заметил, как вы вышли на улицу. Профессор вас называл Платоном Никитичем, а сидевшие передо мной студенты озвучили вашу фамилию, и я захотел познакомиться с вами, если я, конечно, никак вас не задерживаю. Вы не позволите вас отвезти – куда скажете?

Платон слушал и не верил своим глазам и ушам: он строил неимоверные планы, чтобы случайно попасться на глаза князю Сонцову и потом, как бы невзначай, познакомиться, а тут вышло наоборот – Павел Андреевич сам нашел его и предлагает знакомство!

– Ваше Сиятельство, – еле выговорил он, немного приходя в себя от такой неожиданной встречи посреди ночной улицы, – я слышал о вас от Виктора Алексеевича много хороших слов и даже имел счастье видеть вашу дочь Ксению, но такая неожиданная встреча….

– Вы бы знали, сколько лестности мы слышали о вас от моего свояка! – Добродушно улыбнулся князь. – Мы с супругой даже стали в конце сомневаться: ну не может столько энергии и ума вместить один единственный человек! А вот сегодня, увидев вас на докладе Федорова, я понял, что Таубе ничуть не приукрасил. Вы случайно не в «Националь»?

– Нет, – ответил Платон, – я приобрел дом на Пречистенке, вернее, правильнее сказать, на Остоженке, недалеко от Александро-Мариинского института. Пока дом в состоянии благоукрашательства, но надеюсь, что к Рождеству закончим.

– Что вы говорите?! – воскликнул князь. – Так это же почти рядом с нами. Вы позволите отвезти Вас? Вот моя коляска.

Так произошло знакомство с отцом Ксении. Когда старый князь довез Платона до его дома, он взял с него слово, что его новый знакомый непременно будет у них через день на торжественном ужине перед началом Рождественского поста. Платон, принимая приглашение князя, благодарил Бога за то, что эта первая встреча с отцом Ксении приключилась в ноябрьский темный вечер: проницательный взор пожилого человека непременно уловил бы изменения в лице Платона при каждом упоминании имени своей дочери, что, конечно же, могло насторожить его. Князь же Сонцов, когда остался один в коляске, стал немного жалеть о том, что смалодушничал и пригласил Платона Сушкова к себе на ужин, находясь под обаянием умного, но все же не дворянского сословия, человека. Приехав домой, он долго не решался рассказать своей супруге о неожиданном знакомстве с приятелем Таубе и о намечающемся его визите по приглашению князя к ним. Только уже собираясь отойти ко сну, облачившись в свой домашний халат, как бы случайно вспомнив, Павел Андреевич сообщил княгине эту новость. К радости князя, супруга восприняла рассказ довольно рассеянно, чем весьма удивила его.

– Ах, Павел, – печально молвила Ольга Михайловна, – я не знала, как тебе сказать и все не решалась. Ты только не волнуйся, хорошо?

Князь испуганно посмотрел на свою жену, не понимая, что она хочет ему поведать.

– Я получила письмо от нашего Сержа, – продолжила княгиня после некоторой паузы. – Он пишет, что переводится в 13-ю кавалерийскую дивизию, которая квартируется в Варшаве. У него образовались приличные долги, и он посчитал, что если это будет известно старшему полковнику, то ему с позором предложат написать рапорт о переводе в армейский полк. Поэтому Серж сам все рассказал заранее ему, описав плачевное финансовое состояние нашей семьи, что с его стороны было честно и порядочно. Впрочем, почитай сам.