– Потом поговорим, а сейчас идем, скоро появятся патрули, по пути покажу, как работают магазины и где банкоматы, автобусы и метро.

– Зачем?

– Тебе надо привыкать самостоятельно жить.

– Зачем?

– Что значит зачем? – Дагер был возмущен, он думал, что после спасения дахиосов они хотя бы будут благодарны. – Ты свободная и сможешь жить как захочешь.

– Но я не знаю, что значит свободной и как так жить.

Ларес вышел на улицу, он еще заметил, как девушка, что ему понравилась перешла дорогу и быстрым шагом, словно они с мужчиной опаздывали, свернули за угол дома.

– Проклятье! – выругался он и, достав телефон, включил его, тут же посыпались SMS от Веты, которую он оставил в ресторане.

Если бы не тот мужчина, ему бы удалось познакомиться и возможно, да точно, в этом Ларес был уверен, она дала бы номер своего телефона.

– Проклятье, – уже который раз выругался юноша и нехотя поплелся к отелю, где наверняка все еще сидела Вета и скучающе смотрела в витрину.

Лишь вечером отец Ларес сообщил, что разрешено посетить его мать. Откинувшись в кресле, он долго смотрел на портрет женщины, на нем она была не такой как в жизни, все приукрашено, и цвет волос и кожи, глаза и те были не такими. И все же этот портрет нравился, наверное потому, что художник Гордиенко разрешил ему сделать несколько мазков.

На следующий день Ларес с отцом приехали в клинику. Стерильность, заставили вымыть руки, а когда они надели халат, маску и перчатки, разрешили войти в палату. Юноша смотрел на изможденное тело матери, ее взгляд был блуждающим, словно она не узнавала, кто к ней пришел.

– После операций, а их было пять, мы обнаружили частичную амнезию, – тихо, чтобы его не услышала женщина, произнес доктор. – Считаем, это временно.

– Что это значит? – задал вопрос Ларес.

– Первая операция длилась шесть часов, а уже через день вторая, понимаете, какая нагрузка на организм? Для нас это тоже неожиданно, но вас она помнит, может не все из жизни, но познакомившись с семейными альбомами, память восстановится.

– Значит это не навсегда?

– Нет, надо только помочь, мы уже замечаем прогресс. Можете подойти, она смотрит на вас.

Ларес знал, что такое болеть, еще в школе отказала почка, но тут же нашелся донор и ему ее заменили, а через два года то же самое сделали со второй. Никакого отторжения, словно они родные, он даже перестал пить таблетки. Юноша вздохнул и подошел к лежащей матери.

* * *

Гаррет злился. Его отрядам, что разбежались по всему городу, удалось выследить только девять из 96 преступников. «Им не просто помогают, они знают о чипах, еще день или два, и след затеряется, и никакие карантинные меру уже не помогут», – рассуждал про себя Гаррет. Власти города пошли им навстречу, предоставили допуск к системе безопасности, а это сотни тысяч камер. Но у них отсутствовала программа распознавания личности, а значит оставалась только одна надежда, это сканеры, что устанавливаются перед входом в торговые центры. Те не только отслеживали товар, но также считывали данные с сотовых телефонов и банковских карт, что лежат в карманах. Владелец об этом не знает, но его путь всегда прочерчивается и при необходимости оператор службы безопасности, нажав на кнопку, может узнать буквально все, начиная с того момента в каком роддоме вы родились, и болели или нет краснухой. При необходимости специальный алгоритм, сопоставив путь движения и найдя пересечения, выдаст точный вердикт, есть у вас любовник или любовница. Но зачем кому-то об этом знать, люди работают, это не только их право, а обязанность.

Гаррету не нравилось, но к нему приписали аналитика из карантинной зоны, именно оттуда были осужденные.

– Похоже вы их лучше знаете, мы мускулы, вы голова.

– Снимите осаду, – после минутного рассуждения пришел к выводу Бишли.

– Уйдут.

– Нет, им некуда идти, те, кто помогает, здесь в городе. Это особый вид преступников, они приспособятся ко всему. Если надо – заменят вас или будут мыть пол.

– Как скажете, – Гаррет привык подчиняться, он уже сделал все что мог, а дальше пусть работают ищейки или местная полиция. Ведь он не может у всех жителей города просканировать сетчатку, рано или поздно их обнаружат.

* * *

Юноша Ларес проснулся рано, сердце давно так не стучало, а в груди не ныло. Вспомнил незнакомку, что встретил в музее, ее улыбку, пальцы, что хотели дотронуться до полотна.

– Кто ты? – прошептал он и, отбросив одеяло, сел. – Я найду тебя.

Был ли это каприз или действительно желание познакомиться, юноша еще не знал. Уже думал обратиться в частный сыск, у тех порой больше возможности, чем у полиции, но пока не стал спешить.

– Как бы ты поступил на моем месте? – поинтересовался Ларес у Таргера, с которым была крепкая и давняя дружба.

– А кто она?

– Не знаю, возможно ее родители из политического круга, раньше не встречал.

– Если приезжая, то вряд ли найдешь, а если местная, то можно.

– Но как? Я не знаю имени, телефона или номера машины.

– Тебе это точно забавляет?

– Просто хочу увидеть. – Ларес пробовал выкинуть незнакомку из головы, но вот прошло уже несколько дней, а ему все хуже и хуже. Порой казалось, что он влюбился как мальчишка.

– Если она была в музее, значит интересуется живописью или тем, что связано с этим. Пройдись по картинным галереям, музеям, посети планетарий, может повезет.

– Может, – грустно ответил он, а сам уже стал думать, куда поехать в первую очередь.

– Прошвырнемся в боулинг, будет Фрей, Торир и твоя Вета.

– Она не моя. Ты езжай, мне некогда.

Ларес соскочил, взял ключи от машины и уже через минуту, заведя мотор, выехал из гаража.

У Лареса появилась цель. Пока не знал зачем, но ему хотелось найти девушку у картины и просто посмотреть на нее. Вот и метался от одного музея к другому, спрашивал у секьюрити о посетительнице с короткими черными волосами, но ему говорили, что не помнят такой. День пролетел. Таргер подшучивал, составил список с десятком адресов, он даже пригласил Вету, надеялся, что она отвлечет друга от фантазий, но это не помогло.