Я попыталась улыбнуться, но губы предательски дрожали.

— Не помешал? — спросил Михаил, осторожно прикрыв дверь.

Он всегда был деликатен, по-особому щепетилен со мной. А я понимала, что это потому, что я дочь его покровителя. И только.

— Нет, я хотела тебя видеть. Ты изменился с тех пор, как мы встречались в последний раз, — произнесла я, чувствуя, как подгибаются колени.

— Ты тоже, стала ещё красивее. У меня для тебя подарок.

Михаил протянул синюю бархатную коробочку, в которых обычно дарят цепочки или колье.

— Не стоило, право. Это слишком дорого.

— Ты же даже не посмотрела! Я выбирал это только для тебя. Твоя семья сделала для меня и брата несравненно больше, это я в вечном долгу перед всеми вами.

Он сам открыл крышку, и моему взгляду предстала подвеска на тонкой цепочке из белого золота в виде голубой бабочки. Её крылья были инкрустированы сапфирами и бриллиантами.

Сама бабочка, казалось, вот-вот взмахнёт крыльями и улетит в приоткрытую на верхнее проветривание створку окна. На волю.

— Позволишь?

Я кивнула и была рада отвернуться, чтобы не выдать своего смущения.

Приподняла волосы, чтобы освободить шею и закрыла глаза в ожидании, пока его пальцы коснуться моей кожи. Меня не было почти год, я училась в США и тешила себя иллюзией, что это влечение к нему окончательно покинуло сердце. Что всё это было несерьёзно.

Пальцы холодом мазнули по коже, я чуть ощутимо вздрогнула, когда он возился с застёжкой. Не хватало дыхания, я чувствовала стеснение в груди. Хотелось крикнуть: «Не уходи», но, конечно, будет глупо.

— Вот и всё, — сказал он. — Посмотри, она подчёркивает цвет твоих глаз.

Я взглянула в зеркало и первое, что заметила: плохо замазанный синяк. Торопилась, вот и не вышло хорошо. Никогда не выходит так, как планируешь.

— Не нравится? Давай вместе сходим и поменяем на то, что выберешь.

— Нравится, — прошептала я и коснулась указательным пальцем серебристого тела бабочки. Она будет так же, как и я, прикована драгоценной цепью. И не взлетит, хотя имеет крылья.

— Марго, что с тобой?

Он резко развернул меня к себе и заглянул в глаза.

— Всё в порядке, правда. Просто дала отворот-поворот своему жениху. Мы больше не вместе, — я выпалила это с тайным подтекстом, что, возможно, что-то изменится. Знала, что ошибусь, что придумала себе то, чего не может быть.

Михаил не интересуется мной как женщиной. И никогда не интересовался. Вот и теперь он смотрит на меня, как на младшую сестру, которую надо опекать.

— Моя помощь нужна? Это он тебя ударил?

Его пальцы коснулись моей скулы, и я накрыла его пальцы своими. Посмотрела в глаза и выдохнула:

— Не надо сейчас скандалить, прошу.

— И не собирался. Но с Шевковичем давно надо поговорить о правилах поведения. Он тебе не пара, я рад, что ты приняла решение.

— Отец будет недоволен.

— Не будет, я возьму это на себя.

Мы сближались, я сделал маленький шажок навстречу, всё так же не отпуская его пальцев.

— Можешь кое-что сделать для меня ещё? Пожалуйста!

— Всё что угодно. Даже не спрашивай.

— Поцелуй меня.

Какое-то время он удивлённо смотрел в глаза.

— Марго, ты сейчас уязвима. И дрожишь. Замёрзла?

— Да, — кивнула я, и прикосновение закончилось. На что я рассчитывала? Глупая.

Он отошёл к креслу, чтобы вернуться с пледом в руках. Михаил, он всегда был заботливым. Всегда предупредительным. Истинным джентльменом без страха и упрёка.

Я часто гадала, правдивы ли слухи, что он предпочитает мужчин?

— Вот так, — он накинул плед мне на плечи, его руки немного задержались на моей шее. — Не выходи сегодня вниз, скажись больной. Отдохни. Там нет ничего интересного. А завтра я всё решу.

— Отцу это не понравится, — начала было я, но он заставил меня замолчать, коснувшись пальцем моих губ.

— Не думай об этом. Ему не понравится прежде всего то, что какой-то мудак поднял руку на его дочь. Я же сказал, что сам всё улажу.

— Поцелуй, — требовательно повторила я. — И тогда уйдёшь. Это будет подарком.

Какой стыд, я навязываюсь мужчине на десять лет старше себя! Заставляю его делать то, что он не хочет!

— Только раз. И всё.

— Марго, ты не в себе, я понимаю.