Тем временем продюсер сменил пластинку, я прослушал начало, но додумал сам. Он то ли Филиппа, то ли Леонида с сигаретой застал – им можно, они на свою репутацию уже отпахали, но каким же надо быть безмозглым, чтобы курением испортить себе голос? Вот так он и переключился на меня:

– Запись слушал, голос у тебя хрипит, Саша!

– Ничего не хрипит… – неуверенно отозвался я. Надо будет тоже послушать, а то он мастак придумывать. Но я на днях в одной футболке по улице бегал – может, немного простыл?

– Перезапишем, – решил Егор Михайлович. – Но ты же не куришь, нет?

Я продолжал есть ужин, стараясь не закатывать глаза. Эта фобия – что что-нибудь ужасное случится с моим голосом – в параноидальном списке стоит даже выше, чем беременная девица. Объяснять, что я и сам себе не враг до такой степени, надоело уже на тысячном разе. У Егора Михайловича детей нет, потому он в вопросах воспитания полный профан: уверен, что чем чаще капает на мозги, тем быстрее доходит. Хотя всегда бывает наоборот. Но он отложил пирожок и принюхался:

– Точно, куревом пахнет. Ты курил, щенок безмозглый?!

Понятия не имею, где он что унюхал. Но, подумав, хмыкнул. Сегодня же садовник приходил кусты смотреть – не пора ли подрезать в такую нестандартную погоду. Вроде бы он курит. Но как это можно было уловить в здании? Отличный у меня продюсер, гениальная ищейка. Ответил же я, разумеется, совсем иное:

– Я – нет. Это Кристина.

Ну просто чего она сидит и смущается, как самая воспитанная здесь? Однако Кристина, как оказалось, уже не смущалась. Вскинула брови, глянула на меня, на Егора Михайловича и подхватила эстафету, как будто всю жизнь в подобную игру играла:

– Я – нет. Это Зинаида.

Блин, я ей за это гигиеническую помаду куплю! Если не забуду. И почему я ее раньше на работу не заманил? Сразу как-то в этом зоопарке дышать легче стало. Образец спокойствия Зинаида завершила балаган усталым:

– Успокойтесь, Егор Михайлович, никто здесь не курил. Неужели вы до сих пор не понимаете, что ему доставляет удовольствие вас доводить? Аж смешно смотреть, как вы реагируете. Саш, займите лучше рот едой, у вас же времени мало.

А вот ей ничего не куплю, зачем она все веселье портит?

Я сел вперед, чтобы бубнеж производился не прямо мне в ухо. Но дела мы с Егором Михайловичем обсуждали. Когда уже сворачивали на нужную парковку, поравнялись с другой машиной, и тогда Кристина впервые за поездку подала голос:

– Вы видели?! В той машине Леонтьев сидел?

Вскрик был неконтролируемым – громким и удивленным. Но я поддел:

– Его вы, получается, в лицо знаете?

– Конечно! – с тем же восторгом ответила она и глянула еще так, будто я чушь какую-то сморозил. – Его все знают!

Егор Михайлович отозвался сзади:

– Согласен, энергетика прет, все еще молодняк заткнуть может, вампир чертов. То есть тебе нравятся мужчины постарше, Кристина? Я уже готов согласиться с твоим назначением.

Она, наверное, намек вообще не поняла, поскольку выдала нечто простодушное:

– А как он может не нравиться? Потрясающий певец, легенда!

У меня брови невольно поднялись. А меня, по ее мнению, знают только сидящие в машине и Зинаида, я в сравнении что-то типа жука навозного? Она вслух этого не сказала, но как-то я уже успел себя накрутить и потому не выдержал:

– Кристина, нет, подождите, вы все еще ничего про меня не нагуглили? Не то чтобы я так щепетильно относился к своей популярности, но, клянусь, это уже становится немного карикатурно.

– Нагуглила, – нехотя признала она. – С Гошей каждый вечер теперь убиваем, вас разглядывая. Все альбомы переслушали, все видео просмотрели. Так что не переживайте о моей преданности делу.

А где хоть какая-то оценка? Желательно чуть лучшая, чем она уже выдавала. Пришлось немного нажать:

– И что думаете?

Она помялась – наверное, решила, что я жду лести, а ничего вот так без подготовки в голову не пришло:

– У вас в клипах и на концертах глаза зеленые. Вранье все это – карие у вас глаза.

Я не нашелся, что еще сказать. «И это все, что вы думаете о моем творчестве?» прозвучало бы предельно жалко. Мне мало миллионов других поклонников, чтобы тешить самолюбие? Да нет, достаточно. Егор Михайлович же протянул руку и похлопал ее по плечу:

– Эх, деточка, весь этот шоу-бизнес – сплошное вранье. Мы зарабатываем на сказке. И по опросам женщины на семнадцать процентов чаще считают привлекательными зеленоглазых брюнетов, чем кареглазых. Мы продаем фантики, а конфеты люди придумывают сами, готовые платить за собственные же фантазии тонны бабла. Можем уж копейку из них выкинуть на линзы?