«Приус» издает какие-то нехорошие звуки, и я испытываю облегчение, когда мы выезжаем на М-25 и прямо перед Саут-Миммс сворачиваем на просторную стоянку, залитую светом фонарей. Я останавливаюсь рядом с Бексом и оставляю на лобовом стекле карточку Службы столичной полиции, чтобы «Тойоту» не забрали на штрафстоянку. После чего открываю дверь «Астры». Левое переднее сиденье завалено обертками из-под сэндвичей, смятыми бумажными стаканчиками и номерами «Мейл»; с заразительной улыбкой и еще одним извинением Бекс сгребает все и бросает на заднее сиденье. Похоже, извиняться этот парень умеет.

– Куда теперь, шеф? – спрашивает он.

Я называю ему адрес, не уточняя, что там живет мой отец, и Бекс не показывает, что узнал его. Вместо этого он вводит адрес в навигатор, закрепленный на приборной панели, выруливает со стоянки и снова направляется на север.

У него добродушное лицо, большие руки, густые черные брови и теплые манеры большой дружелюбной собаки. Я мысленно представляю себе, как легко у него получается заставить людей расслабиться и заговорить, однако по-прежнему не знаю, можно ли ему доверять. Поворачиваюсь к нему.

– Ты следил за мной. Это что еще за хренотень, твою мать?

Бекс смущенно молчит.

– Ты сказал, что тебе приказал старший детектив-инспектор Гарднер. Я тебе не верю. Я не верю, что мой босс приказал тебе следить за моей машиной.

– Это правда, сэр. В определенном смысле.

Я отмечаю почтительное «сэр». Что это – знак уважения или же Бекс хочет усыпить мою бдительность?

– Что означает «в определенном смысле»?

Бекс обгоняет грузовик и смотрит на меня.

– Я пришел на службу в десять вечера и разбирал бумаги в дежурке, когда позвонил Джерри… старший детектив-инспектор Гарднер – и сказал, что вы подверглись нападению, после чего исчезли. Ему нужен был надежный человек, чтобы присмотреть за вами.

– Он так сказал?

– Я тотчас же примчался к вашему дому, по дороге едва не столкнувшись с парой ночных автобусов.

У него мягкий голос, с южно-лондонским акцентом, и тихий, так что временами мне приходится наклоняться к нему, чтобы расслышать его слова. Я машу рукой, приглашая его продолжать.

– Когда я туда приехал, все было темно. Затем я увидел, как вы раздвинули шторы и выглянули на улицу. Я доложил Джерри, что вы дома. Собрался было зайти к вам домой и поговорить с вами, но тут вы вышли на улицу и сели в «Приус». Я решил поехать следом за вами, на тот случай, если вам понадобится помощь. Но как же вы меня напугали! Там, на дороге… Когда я решил, что вы меня не узнали.

Он снова бросает на меня взгляд. Мне хорошо знакомо такое выражение лица. Я видел его у многих молодых полицейских. В нем сквозит нетерпеливое рвение. Бекс похож на большого лохматого лабрадора, которому только и хочется, что быстро бегать и еще чтобы его гладили.

– Ты кому-то звонил, – говорю я, ловя себя на том, что тоже начинаю говорить тихо. – Ты звонил кому-то из машины, только что, когда мы ехали в Саут-Миммс.

– Я никому не звонил, – говорит Бекс.

– Я всё видел. Я видел, как ты смотрел вниз.

– Я отправил текстовое сообщение. Доложил Джерри Гарднеру, что мы встретились.

– А второй раз? Ты опускал взгляд дважды.

Бекс улыбается и качает головой:

– Я же должен был проверить, что пришел ответ, правильно?

Я молча жду, не зная, верю ли хоть единому его слову. Бекс смотрит на мои руки. Непроизвольно я также опускаю взгляд. Сквозь пластырь просочилась кровь.

– Шеф, вам неплохо бы наложить швы, – говорит Бекс.

– На сегодня с меня больниц достаточно, – я качаю головой.

Смотрю детективу-констеблю Бехзаду Парвину в глаза и по-прежнему не могу определить, на чьей он стороне, но, с другой стороны, сколько еще я смогу обходиться совсем один? В салоне стоит удушливая жара, и мне отчаянно хочется потянуться, но, когда я делаю так, это не помогает. Снова выпрямляюсь. Человек, называющий себя Бексом, не говорит больше ни слова, полностью сосредоточившись на дороге.

Еще через несколько миль я вижу, как он сворачивает на погруженную в темноту полосу торможения, затем на погруженную в еще большую темноту второстепенную дорогу. «Воксхолл» начинает карабкаться в такой крутой подъем, что я тревожусь, хватит ли сцепления покрышек, но Бекс, похоже, абсолютно уверен в своей старой потрепанной машине и с воодушевлением нажимает на газ. Мы проезжаем выцветший знак фруктового сада, припорошенный снегом. Затем – ярко светящийся указатель стоянки для передвижных домов: «Зеленая роща: доступное решение жилищной проблемы». Он оставляет плывущее в ночной темноте остаточное изображение, печальный мигающий негатив рекламы доступного жилья.

Мы сворачиваем на обледенелую дорожку, освещая лучами фар два ряда домиков. Самые внушительные похожи на небольшие коттеджи, с крыльцом и ухоженными растениями, согнувшимися под снегом. «Доступные решения жилищной проблемы» немногим лучше поставленных на стоянку передвижных домов. Я прошу Бекса остановиться в дальнем конце, у автофургона, тускло освещенного дежурной лампой. Рядом стоит ржавый зеленый «Рено Меган». Вот здесь живет мой отец, с тех самых пор как уволился из полиции.

Бекс глушит двигатель и тянется к двери, но я кладу руку ему на плечо, останавливая его.