Король Генрих говорил: «Но нет покоя голове в венце». Ох, Шекспир. Настоящий фундаментальный источник мудрости. Какие бы сомнения я не испытывал, я всегда могу обратиться к нему за наставлением.

На самом верху всегда одиноко.

И в ту самую секунду, когда я чувствую, что есть еще одна душа, на которую я могу возложить свою ношу... в этот момент я чувствую нож, вонзенный в мою спину.

Я опускаюсь на колени рядом с некогда пышногрудой блондинкой и наклоняю голову. Позволяю взгляду задержаться на её невидящих глазах и неподвижных чертах. Бездыханная. Бессмертная. Она застыла в одном мгновении, увековечив себя и испытанные ею муки. Она никогда не будет настолько прекрасна, как сейчас. Ее кожа все еще была теплой, а щеки раскрасневшимися. Остекленевшие глаза расширились в почти благоговейном выражении.

Рукой в перчатке я отбрасываю непослушные пряди, прилипшие к ее блеску для губ.

– Дорогая, теперь у тебя есть цель.

Спустившись взглядом ниже шеи, сложно определить, что является плотью, а что разломанными костями – единственное, что осталось от ее изуродованного тела. Метка, которую носят мои девочки на бёдрах, была срезана после порки. Её прекрасные, полные груди обнажены.

– Заверни её и собери посылку, - приказываю я.

Поднявшись на ноги, я окидываю взором множество мертвых женских тел, разбросанных по полу. Такая потеря и такой позор. И я, как холодная рыба, плаваю в этом красном море. Пропитанный кровавыми последствиями. Мое королевство было построено на этом, и я несу на своей голове всю тяжесть короны, видя, насколько была запятнана и осквернена земля, на которой я стою.

Я отбрасываю окурок и переступаю через блондинку. В глубине души появляется небольшое угрызение совести, но его легко погасить. Как окурок от сигареты, шипящий в луже крови

Глава 2

Армагеддон

Куинн

Разносящиеся крики звучат просто фоном на контрасте с моими хаотичными мыслями, которые становятся все более и более громкими. Капитан Векслер устроил мне свою фирменную выволочку. И кое-что я заслужил, и буду паршиво себя чувствовать из-за этого, но есть дело, к которому мне нужно вернуться.

– Ты меня слышишь, Куинн?

Вырвавшись из мыслей, я перевожу взгляд с Эйвери, слоняющейся по КПЗ с другой стороны от стеклянной стены, на разъяренное лицо Векслера.

– Да, сэр, - раздражение плохо скрыто в моем коротком ответе.

Его глаза опасно вспыхивают.

– Ты разбил машину. На чертовом шоссе во время преследования. Шоссе, полном других водителей. Ты нарушил протокол и исчез с Джонсоном на двадцать четыре часа, а на моем столе до сих пор нет отчета...

Я киваю на папку, лежащую у меня на коленях, подняв брови.

Его лицо заметно отпускает напряжение.

– Ты не оставляешь мне выбора.

Его слова перетягивают на себя все мое внимание.

– Какого выбора?

Потирая затылок, он подходит к столу и открывает верхний ящик.

– Твои значок и пистолет, - он протягивает руку в мою сторону.
– Извини, Куинн, но ты отстранен от действующей службы до дальнейшего уведомления.

Я встаю со стула и упираюсь ладонями в край его стола, давая себе почувствовать опору, чтобы не натворить глупостей. Вроде брошенного стула в стеклянную перегородку.

– Не делайте этого. Вы же знаете, у нас нет времени на политику. Сэр, – я поправляю себя, – Эйвери все еще в опасности, и убийца на свободе…

Векслер тяжело вздыхает.

– Очевидно, что в моем отделе всегда есть кто-то, находящийся в опасности, и какой-нибудь преступник продолжает убивать, – на секунду черты его лицо искажается отчаянием, но он быстро берет себя в руки, становясь все тем же несгибаемым капитаном.
– Надо мной тоже стоит начальство, детектив. И я всегда вытаскиваю твою задницу из дерьма, так что мне нужно, чтобы ты убрался отсюда, пока все не уляжется. Я обещаю, что Эйвери будет получать подробную информацию при любых обстоятельствах.

Безопасность Эйвери важнее всего на свете. Я верю, что Векслер и департамент намерены позаботиться о ее безопасности, но я не могу остаться в стороне.

Смирившись, я делаю глубокий вдох, достаю свой значок и кладу его на стол рядом с отчетом о похищении Эйвери. Затем я вытаскиваю свой «Глок» из кобуры и опускаю его рядом. Мою грудь сдавливает, словно в нее врезался крученый мяч. Меня еще никогда не отстраняли от дела. Более двадцати лет безупречной службы - и вот моя награда.

Единственный момент, когда я запаниковал, боясь потерять небезразличную мне женщину, разрушил все, над чем я работал годами.

Я разворачиваюсь, намереваясь покинуть кабинет начальства с гордостью. Ведь я не жалею ни секунды, что поставил Эйвери на первое место.

– Да... и, Куинн?

Я замираю, прижав руку к двери.

– Оставь свои записи по этому делу в своем кабинете. Хорошая работа. Я найду команду, которая займется этим.

Костяшки моих пальцев белеют, я берусь за ручку, открывая дверь.

– А Бондс? – спрашиваю я.

Я сжимаю зубы, слыша его кряхтение.

– Пусть проходит, – говорит он. – Она следующая.