– Насмотрелся, сосед? Смотреть – смотри, но про воду не забывай, – уже спокойнее сказала она, увидев мой взгляд в зеркале. – То, что мы не доберем здесь, Санька ловит там, не забывай. Она у меня девочка нежная, домашняя, – совсем уж мягче добавила она.

Наши ванные комнаты, – это не королевские купальни и не римские бани. Здесь разминуться за такой работой на полу двум людям не хрупкой наружности весьма проблематично. Мы то больно задевали друг друга руками, то упирались лбами, то плотно прилегали друг к другу боками. Словом, в какой-то момент, когда перестало перехлестывать через порожек, я решил собрать воду в коридоре и теперь смотрел на Галину с более удобного, хотя и очень близкого расстояния, и с весьма удачного ракурса. Она стояла низко нагнувшись над полом на полусогнутых и несколько разведенных крепких ногах в обтягивающих мокрых полупрозрачных трусах и таком же лифчике. Белье явно не было предназначено для совместной работы в воде с чужим мужиком-соседом, но об этом она в момент аврала не думала.

Я уселся на мокрый пол в коридоре, на котором уже собрал всю воду почти досуха, и только теперь понял, что замерз от холодной воды, в которой насквозь промокли мои брюки. Я их с отвращением содрал с себя и отшвырнул в сторону кухни.

– Решил уровнять наши костюмы до уровня пляжников? – услышал я смеющийся голос.

– Твой прозрачный костюм скорее подходит для зажигательного стриптиз-танца, а не для пляжа. Ты представляешь себя в таком виде выходящую из моря? Там весь пляж помрет, – бабы от зависти и возмущения, а мужики от желания и восхищения, – парировал я. – А я просто замерз в этих мокрых брюках.

– Значит, я правильно сделала, что сняла юбку. Она мне мешала, да и тряпку нужного размера я у тебя здесь не нашла. А теперь получается, что я щас себе что-то застудила бы, если бы была в такой мокрой одежде, как ты. А футболка тебе не мешает мокрая?

– Я просто пока не успел ее снять, – и я моментально снял футболку через голову.

Галина опять наклонилась к полу и начала собирать остатки воду тряпкой, – точнее своей мокрой юбкой. Я протиснулся на коленях в дверь ванной комнаты и чуть на уткнулся лицом ей в промежность, когда она сдвинулась назад задним ходом.

– Ты хоть аварийные фонари включай, когда делаешь задний разворот, – расхохотался я.

– А ты чувствуешь в этом развороте опасность? – ответила она тоже со смехом. – Или что-то другое чувствуешь, – уже ехидненько указала через плечо взглядом на мои вздыбившиеся трусы. – Удивительно, в такой мокрой и холодной одежде у тебя стоит, а у меня течет…

От ее ехидной и в то же время двусмысленной шутки я еще больше возбудился, поднялся с колен, вошел в ванную комнату, приспустил свои и ее трусы и с размаху вошел в нее. Думаю, что если бы она этого не хотела, то отвернула бы свой зад от моего нападения или как-то по другому не дала совершить это. Но она замерла в той согнутой позе, в которой я ее застал. Я тоже застыл, сам немного испугавшийся столь молниеносно совершенному, но не стал выходить из нее. Я просто ждал, что она скажет или сделает в ответ. Ведь пока ничего страшного не произошло. Ну, два человека в очень тесном рабочем помещении соприкоснулись своими частями тел. Разве это так предосудительно, если это произошло во время настоящего аврала и двух-квартирного бедствия? Ну, даже если это оказались интимные части тела, то разве они виноваты, что оказались так близко, что соприкоснулись? Никто никого не принуждал к этому, не ловил в беспомощном состоянии, не связывал, не лишал девственности. Ну, соприкоснулись, ну отодвинутся и перестанут соприкасаться, ну извинятся, испытают некоторую неловкость…

Но неловкости не состоялось. Она словно помахала ягодицами из стороны в сторону, – как-будто примеривая то, что так случайно залетело к ней внутрь. Потом слегка примерилась движениями вперед-назад… потом опять из стороны в сторону, вперед-назад…

Не разгибаясь, она продолжила собирать воду с пола. Только постаралась прижать меня ягодицами к той части стенки внутри ванной комнаты, которая оказала ближе и удобнее всего. Слегка выпрямилась, отжала тряпку в таз, ослабив в этот момент давление на меня, потом снова нагнулась и сильно прижала меня всей поверхностью своей промежности к стене спиной. Собрала воду, опять выпрямилась, приотпустила, опять нагнулась и прижала. Я принял эту игру и стал ей в момент ослабления делать несколько порывистых поступательных движений, словно мелкими толчками отталкивая от стены вперед.

Так длилось некоторое время, пока я не заметил, что пол под нами стал практически сухой, так активно она собирала воду. Когда и она это заметила, то вновь пригнулась к полу еще ниже, еще сильнее прижала меня к стене и, приподняв по очереди обе ноги, сняла с себя трусы. Ну, конечно, их ведь тоже надо отжать.

Когда она потянулась, чтобы повесить отжатые трусы над ванной на веревку, я выскользнул из ее тела, но далеко не ушел. Она догнала меня, мужика со спущенными трусами, в коридоре, повалила на пол на спину и оседлала. Наши органы соединились вновь, как родные, и сочно часто зачавкали в стремительной скачке к удовольствию. Первой кончила Галина. Она сильно забилась на мне с крепко сжатыми глазами, сотрясая и словно массируя мой член своим влагалищем. Потом немного приоткрыла глаза, улыбнулась и сделала несколько сильных встречных толчков, от которых кончил и я.

Мы сидели голые на кухне за столом, и я открыто любовался ее телом. Хорошо поставленная грудь, несколько полноватая, но стоячая, гладкая, с коричневыми большими сосками, смотрящими в разные стороны под углом. Растрепанные волосы, блестящая влажная кожа, широкая довольная улыбка…

– Ты хоть Саньке не говори, что между нами произошло, – сказала она после первой чашки чая.

– Так я ее и не знаю. Да и зачем мне болтать такие подробности?…

– Ну, не знаю, может быть ты извращенец, и побежишь кому-то рассказывать подробности…

– Не буду, не буду. Более того, я постараюсь в ближайшее время залить смолой щели… – но не успел договорить, увидев ее хитрую улыбку.

– А может быть не надо? – с хитрющим выражением лица спросила она.

– Как скажешь, но в другой раз вдруг придется в твое отсутствие прибежать твоей Саньке или мужу?

– Муж уже не прибежит. Он и ранее не прибежал бы, – колясочник. А несколько месяцев назад он умер.

– Прости, я не знал. И прими мои соболезнования.

– Ничего страшного, ты на самом деле не мог этого знать. Он умер в больнице, сюда я его не привозила, а сразу отвезла на родину. Там похоронили вместе с родственниками на их семейном кладбище. А соболезнования… Ну словом, принимаю, – и как-то грустно улыбнулась мне.