Больше она ни с кем таких отношений не имела. Ни с одним в койку не легла, даже когда предлагали бабок выше крыши. Это был бы самый лёгкий способ скатиться на самое дно. А ей этого делать было нельзя. Даже когда от предлагаемой суммы в душе надежда появлялась на скорое исполнение мечты. Ей было для кого сохранить себя хоть немного человеком, а не швалью продажной, как несколько девчонок из клуба. Их было немного. Три — четыре дамочки. Их мечты были ориентированы на кокаин, бабки и шмотки из бутиков. Вера их не осуждала. Понимала в какой-то мере. Не от хорошей же жизни они ложатся под более ли менее богатых мужиков. Хотя некоторым и плохих обстоятельств не нужно было, что бы ноги раздвигать.

Поднялась по ступенькам на шестой этаж. Если идти пешком, то существует возможность, что она сможет успокоиться и выдержит взгляд дочери. Чёрт возьми, Сашка её поражала иногда до глубины души! Ей всего четырнадцать, а взгляд… У неё в тридцатилетнем возрасте такого взгляда не наблюдалось. Спокойный, взрослый, серьёзный и понимающий. Дочь, к удивлению самой Веры, её не призирала за такую жизнь. За то, что у неё мать стриптизёрша, а не помощник нотариуса, как у одноклассницы. Смотрела серьёзно, ужин готовила и по ночам успокаивала, когда слишком хр*ново становилось. А женщина ведь понимала, что это она должна успокаивать, ужин готовить и говорить, что скоро всё образуется.

Вера смогла только со второго раза попасть в замочную скважину и то, когда мимо машина проехала и свет фар "заглянул" в битое подъездное окно.

Сбросила кеды с рюкзаком возле двери и, не включая свет, прошла на кухню. Маленькая кастрюлька с очередными вкусностями от дочери уже дожидалась её на плите. Вера обожала, когда Сашка готовила. Она могла из простых макарон сделать такое, что женщина чуть ли не пальчики облизывала при одном лишь воспоминании.

Включив чайник и плиту, Вера присела на табурет и вытянула ноги. Кухня хоть и маленькая, но удобно спланирована. Влезал небольшой гарнитур и стол с двумя табуретками. Им с Сашкой этого хватало. По горло.

Женщина сощурилась, когда вспыхнул свет. Повернув голову в сторону двери, попыталась улыбнуться. Дочка, скрестив руки на груди, так же щуря глаза, вглядывалась в лицо матери.

— Ты чего не спишь? — спросила Вера, взяв Сашку за руку, как только та подошла ближе.

— Тебя ждала. Всё нормально?

Кузнецова провела ладонью по светлым волосам и притянула дочь к себе. Поцеловав в макушку, вздохнула. Конечно, всё нормально… Лучше и быть не может…

Распахнула окно. Летний воздух ворвался в квартиру быстро. Его второй раз звать не нужно было. Сжала покрепче ладонями подоконник. В горле запершило от крика, который она смогла всё-таки сдержать.

"Дочь шл**и — сама шл**а"

Маленький клочок бумажки с коряво написанными буквами.

— Твари, — просипела она и сжала записку в руке.

Опустив голову, три раза глубоко вздохнула и выдохнула. Усмехнулась. Нужно почаще стирать. Иногда можно многое в карманах найти, вот и она нашла. В школьной форме дочери эту чёртову дрянь.

Вера была готова терпеть такое по отношению к себе. Господи, да чего таить? Она от этого слова далеко не ушла. Топталась где-то поблизости. Но, позволить так называть свою дочь не могла! У самой детство сдохло уже давно, а для Сашки она такого не хотела. Пыталась хоть как-то сохранить для неё это время. В спокойствии. Пусть и в относительном.

Захотелось выпить. Что бы с ног сшибло. Потеряться на несколько часов.

Усмехнулась. Вспомнилось её детство. С пяти лет звездой себя считала. А как могло быть по-другому? Ей чуть ли не каждый день твердили про золотое будущее, про то, что ей судьбой предначертано стать примой в балете. Так и росла в полной уверенности, что лучше её быть не может. В школе возле неё крутились только популярные мальчики. Постоянные тренировки сделали из её фигуры, как тогда казалось что-то совершенное. Всегда с прямой спиной, острым языком и плохой успеваемостью из-за регулярного отсутствия на уроках. Она не прогуливала, просто постоянно готовилась то к смотру, то к концерту, то ещё к чему-нибудь. Ей самой первой в классе из девчонок разрешили краситься. Конечно, подруг у неё не было. Зачем они, когда можно было на перемене со старшеклассником посмеяться, и заработать сразу несколько гневных взглядов. Часто ей делали гадости, она же смотрела на всех с гордой усмешкой. А потом в день её шестнадцатилетия она резко повзрослела. В один миг. Возвращаясь поздно вечером с репетиции очередного выступления, на неё напали три отморозка. После того, как все втроём отымели, как последнюю с***, кинули подыхать под забором. И, наверное, подохла бы, если не дворник…

Очнувшись через несколько дней в больнице, поняла, что умирать можно внутри. В тот момент было больно только физически, а в душе она словно застыла. Вообще ни хрена не чувствовала. На родителей смотрела, на их седые пряди волос и… пустота… Очнулась только, когда её лечащий врач тактично заметил, что некоторые лекарства ей нельзя употреблять. На, казалось бы, банальный вопрос "Почему?", он ответил просто: "Вы беременны".

Запустила пальцы в волосы, резко потянула пряди, что бы от боли вернуться в реальность. Удержаться от водоворота прошлого.

Все говорили, что невозможно такое. Нереально! Ведь ей всего шестнадцать, на момент изнасилования она была ещё девственницей.

На четвёртом месяце беременности психолог проникновенно заглядывала в глаза и спрашивала тихим голосом: "Что будет, когда ребёнок родится?" Вера жала плечами в ответ и говорила, что в тот момент настанет месяц май. Это потом она уже поняла, что все вокруг боялись, что она убьёт либо себя, либо ребёнка. А ей не хотелось ни того, ни другого. Для себя уже всё решила. Решила, что дочку будут звать Александрой, и она попытается обеспечить ей нормальное будущее.