Но кем бы Кай ни считал меня, я не позволю ему говорить обо мне подобные вещи. Неужели, он, правда, считает меня шлюхой, которая спала с его отцом? Или это было попыткой задеть меня? Если да, то это жестоко. Очень жестоко.

Я запираю дверь в свою комнату и наваливаюсь плечом на стену.

Как же не хватает сейчас мамы и Харри! Хоть кого-то, кто мог бы вступиться за меня, поддержать, дать верный совет. На глаза от обиды выступают слезы, тело от напряжения сводит дрожью.

Я боюсь Кая, но, одновременно с тем – чувствую боль, притаившуюся за его мрачной маской. Он словно дикий волчонок: огрызается, чтобы никто не смел к нему подходить, пытается запугать – чтобы никто не разглядел его настоящего. Но… что же там, у него внутри?

Следует ли мне верить тому, что вижу? А если сердце подсказывает, что нужно заглянуть глубже? Может, там, в его сердце, как у мальчишки из сказки, засела крошечная льдинка, избавив его от которой, можно освободить и его самого?

Нет. Напрасные мысли.

Кай жесток и опасен.

Рядом с ним я ощущаю себя уязвимой. То, как он смотрел на меня минуту назад – оценивающе, нехотя, словно его заставляли смотреть на то, что вызывает у него отвращение. От этого взгляда по моему телу разносились мурашки, а в животе собиралось упрямое тепло. Даже сейчас у меня такое ощущение, будто его слова и дикий взгляд продолжают жалить меня, забираются под кожу и причиняют нестерпимую боль.

Я подхожу к окну и распахиваю его. Пульс продолжает громыхать в ушах. Мне нужен воздух. Больше свежего воздуха.

Я упираю руки в подоконник и делаю жадный вдох. Закрываю глаза. Ветер подхватывает мои мокрые волосы, забирается под полотенце, холодит кожу, и мне приходится сильно зажмуриться, чтобы не дать воли слезам. Я не стану реветь из-за этого грубияна. Не стану!

И тут в саду раздаются шаги.

Я открываю глаза и замечаю Кая. Он мерит садовую дорожку широкими, размашистыми шагами. Садится на скамейку, вскакивает, продолжает движение и, наконец, останавливается возле угла дома. Приваливается спиной к стене, обвитой побегами девичьего винограда, достает сигарету и закуривает.

Я осторожно отхожу в сторону, пока он меня не заметил. Наблюдаю за ним из-за занавески. Дым ласкает его напряженное лицо и тает на красных листьях винограда. Кай вытягивает перед собой руки и долго смотрит на дрожащие пальцы.

Ему плохо. Он с трудом может унять ярость.

Пока парень не покидает сад, я не закрываю створки. Боюсь, что он увидит меня и решит, что я за ним подглядываю. В этот вечер мне не удается позаниматься с учебниками – мысли постоянно крутятся вокруг нашей стычки.

Ложась в постель около полуночи, я прислушиваюсь к звукам за стеной, но ничего не слышу. Только цикады поют свои сумеречные песни за окном в саду.

Уснуть получается не сразу: сердце никак не хочет успокаиваться.

Но едва я засыпаю, вижу во сне Кая. Он не улыбается, парень абсолютно спокоен. Его синие глаза пронизывают меня насквозь, взгляд медленно скользит по моему телу – все ниже и ниже… Я пытаюсь подтянуть край полотенца повыше, но парень перехватывает мое запястье, и ткань падает на пол.

Мы замираем.

Кай разглядывает мою грудь, живот и затем ноги. Он хищно прищуривается, а у меня перехватывает дыхание – я не могу защититься. Я полностью в его власти. Парализована. Не способна сделать движение или вымолвить слово. И ему это нравится: он знает, что я чувствую, и уголки его губ медленно приподнимаются.

– Ты хочешь, чтобы я коснулся тебя? – Спрашивает Кай, подходя вплотную.

Между нашими губами всего несколько сантиметров. Я чувствую тепло его рук – так, будто бы они уже на мне.

– Нет, – хочется сказать мне, но я разучилась разговаривать.

У меня и вдохнуть-то получается с трудом – я будто муха в паутине.

– Хочешь? – Переспрашивает он.

Его голос глубокий и сильный, от него по моему телу расползается мучительный жар.

– Да. – Собственный голос кажется чужим.

Каждая клеточка моего тела звенит ожиданием его прикосновения, я задыхаюсь в ожидании его поцелуя, но этому не суждено произойти даже во сне – я вдруг вскакиваю от какого-то неприятного звука.