Шрифт:
Эднагина посмотрела на «золотой унитаз» [34] от местного бронного кутюрье.
— Сколько это стоит? — твёрдо спросила она.
— Три золотых монеты старой чеканки ровно. — флегматично уведомил торговец, который, как я вижу, являлся одновременно и мастером-бронником.
— Скинешь до двух с половиной? — попробовала скинуть цену бывшая наёмница. — Или три монеты, но подгонка за твой счёт.
Торговец задумался. Затем пожал плечами каким-то своим выводам и кивнул.
34
«Золотой унитаз» — в маркетинге, изделие, которое обладает высокой ценой и сомнительным функционалом, стоящее на самой видной витрине, отпугивающее покупателей ценником. В момент, когда потенциальный покупатель уходит от изделия, появляется консультант, который ненавязчиво рассказывает про более дешевые аналоги, выглядящие на фоне «золотого унитаза» весьма привлекательно по функционалу и цене. Вы сами, как я думаю, сотни раз проходили в рандомных магазинах мимо «золотых унитазов», а то и покупали более дешевые аналогии каких-либо изделий, под впечатлением от навязанного ощущения «экономии».
— Покажи деньги. — потребовал он.
Нептаин вытащил из кошеля три золотых монеты и положил их на стол. Торговец недоверчиво оглядел их, взял в руки, начал что-то там высматривать, даже обнюхал их и несколько раз покусал.
— Сойдёт. — заключил он. — Снимай свою шубу, надевай панцирь.
Эднагина скинула шубу, Нептаин помог ей снять кожаную броню и надеть панцирь.
Панцирь оказался совсем не в пору, поэтому торговец разметил все нужные места с помощью нитей, что-то прикинул, сказал снять панцирь и зашел с ним за прилавок.
— Багадир! — крикнул он в сторону двери в мастерскую.
Появился пацан лет двенадцати и молча встал за прилавок, в то время как бронник удалился в мастерскую.
— Сколько ждать? — спросила у пацана Эднагина.
Пацан пожал плечами.
— Чего-то ещё брать будете? — поинтересовался он после недолгой паузы.
— Ножны делаете? — поинтересовался Неп.
— Делаем. — кивнул пацан. — Под ваш?
— Ага. — Нептаин сегодня был немногословен.
Я знаю, что ночью ему снился какой-то затяжной кошмар. Они его преследуют с того дня в ратуше. Мясорубка была знатная, но ничем кроме добрых слов, я ему помочь не могу. Говорю, что если бы не мы, то пострадало бы много больше народу, что всё равно кто-то бы их убил, так как это были больше не люди, а твари, алчущие живой плоти.
Я же тогда и сам чуть не пустил пару чугунных катышков! Думал, что зомби-апокалипсис начался. Но, к счастью, Ваську нужно самому кусать каждую жертву, запуская в кровь паразита, стремительной глистой рвущегося к мозгу жертвы по кровотоку. В общем, он не оружие массового поражения, а долбанный террорист.
А Неп… Тяжело он это всё воспринял. Умом-то он понимает, что делал всё правильно, но подсознание бросает ему в лицо картины хладнокровного убийства детей и стариков. Тяжело ему будет примириться с этим. Ох тяжело.
— Я мерки сниму. — полувопросительно-полуутвердительно произнес Багадир.
— Аккуратнее, меч острейший. — предупредил его Неп.
Пацан к предупреждению прислушался, но всё же разрезал мерочную нить. Сделав замеры в самых широких моих местах, пацан пошел что-то рисовать на дешевом пергаменте.
— Иди спросил, когда зайти за бронёй. — велел Нептаин.
Багадир с недоверием посмотрел на присутствующих нас, затем приоткрыл дверь мастерской.
— Мастер, покупатели спрашивают… — начал он говорить.
— Четыре часа! — донесся до нас крик.
Если Неп и Принцесса не знали, чем занимается бронник, то я всё прекрасно видел. Он использовал какую-то хитрую приспособу для расклёпки колец, чтобы начать сужать и расширять панцирь в нужных местах. Сами знаете в каких местах у Принцессы давило, а в каких топорщилось.
Вышли на улицу. Народ ходил, торговал, старательно делая вид, что всё в порядке и жизнь продолжается.
Обратным свидетельством этого сомнительного утверждения была похоронная процессия, идущая к погосту. Особенно запомнилась худая женщина, одетая в белую одежду — это у них знак траура. На глазах слёзы, одна рука сжимает руку маленькой девочки, а другая держится за гроб, несомый четырьмя носильщиками, двое из которых девушки. Рук рабочих сейчас не хватает, ведь погибали преимущественно мужики, которые сейчас и лежат в гробах.
И таких много. Десятки, сотни. Вереница простых деревянных гробов, дети, рыдающие вдовы, старики, провожающие сыновей и дочерей в последний путь…
Никогда не любил вот этот неизбежный этап любой битвы.
Ладно бы где-то на поле боя — сложили в одну братскую могилу, или на один общий погребальный костёр. Это просто, это понятно. Без плача, но с горькими сожалениями. А тут… дети, жены, родители, родственники… Тяжело это, сука… Всегда тяжело. Не могу привыкнуть, понимаете? Сколько бы ты лет не прожил, сколько смертей бы не видел, а к похоронам не привыкну. Может, кто-то и привыкает, а я не могу. Не могу и всё!
— Давайте во дворик зайдём, что ли. — тихо предложил я Непу.
— Ага. — ему, похоже, тоже зрелище не по душе пришлось.
Эднагина же шла опустив голову. Не пропащая она, кто бы что не говорил. Нормальная она. Иногда муки, страдания, физические и моральные, действительно ведут к перерождению человека.
Ох… Во внутреннем дворе двух прилежащих друг к другу домов, происходило то же самое. Выносили покойника. Гроб простой, из низкокачественной древесины. Женщина лежала на гробу и громко рыдала. Старуха стояла в стороне и прижимала к себе троих малолетних детей. Провожало покойного мало людей — не считая жены и старой женщины с детьми, всего пятеро.