Шохин повертел штык-нож в руках, однако вытаскивать его из ножен отчего-то не стал, вернув Степану:

— А еще там упоминалось, что им можно колючку или провода резать. Покажешь, каким это образом?

Старлей, разумеется, показал.

Хоть и не сомневался, что капитан бы и сам справился — Левчук с Аникеевым описывали процесс достаточно подробно. С другой стороны, понятно, почему так: хочет поглядеть, насколько уверенно морпех с ним обращается. Ладно, не станем разочаровывать: Степан на ощупь соединил штык-нож с ножнами, пару раз клацнул получившимися кусачками, будто перерубая невидимую проволоку, повторил операцию в обратном порядке и лихо вогнал клинок назад в ножны. Про остальные достаточно специфические возможности «6Х4» он решил пока умолчать — да и ненужно оно. Рукояткой вперед возвратил штык-нож особисту, наблюдавшему за его действиями профессионально-цепким взглядом, судя по которому очередную проверку морпех тоже прошел без нареканий:

— Вот так это и работает, ничего сложного, как видишь. Можно перекусывать, можно пилить. А в качестве оружия — или резать, используя как финку, или колоть в штыковой атаке — вот это кольцо надевается на ствол, а паз с подпружиненным фиксатором — на специальный упор под ним… примерно, как на самозарядной винтовке Токарева. Прорезь в рукоятке — чтобы шомпол не мешал.

— Лихо ты с ним управляешься, старлей, — одобрил контрразведчик, медленно, но достаточно уверенно повторив все манипуляции. Отложил штык на койку рядом с флягой. — Вот только, верно ты сказал, никакое это не доказательство. Да, сразу видно, что не самоделка, а на заводе изготовлен, и серийный номер я тоже разглядел. Но — не доказательство, извини. Вот ежели б автомат к нему имелся, тогда совсем даже другое дело…

— Так я и не спорю, — устало пожал плечами старший лейтенант. — Только нету моего автомата, утонул вместе с бушлатом, в кармане которого и все мои документы находились.

— Бушлат скинул, чтобы на дно не утянул? — понимающе кивнул Сергей, припомнив совет матроса, прогнавшего его с палубы «морского охотника» во время первого перехода на плацдарм. — Потому и автомат выбросил?

— В общем и целом — да. Хотя на самом деле, немного не так все произошло.

— Вот и расскажи, а я послушаю, — с деланным равнодушием в голосе «согласился» контрразведчик. — Про то, как тебя в одних штанах да тельняшке на берег вытащили, я и слышал и читал, так что можешь не повторяться. Про спасательный круг и близкий взрыв — тоже. А вот насчет всего того, что перед этим происходило, я как-то не в курсе. Да и товарищам своим ты об этом тоже отчего-то не шибко распространялся, всего-то один раз мельком упомянул [3] , что высаживался на бронетранспортере с борта десантного корабля. Кстати, что еще за корабль такой? Или это ты те баржи-«болиндеры» в виду имел? Ежели да, тогда у меня сразу еще один вопрос возникает: что ж за броневик такой удивительный, который самостоятельно по морю плавать умеет? Пояснишь?

«Точно, упоминал», — припомнил Степан. — «Еще в блиндаже, где в себя пришел. Вот только в бумагах, что он только что просмотрел, об этом ни слова не говорилось. Видать, кто-то из ребят, Левчук или Аникеев, в разговоре обмолвился, а капитан и запомнил. А вот в рапорте они об этом писать не стали, чтобы командира лишний раз не подставлять. Эх, простота! Неужели в самом деле надеялись, что особист ничего не заметит? Да и какая, в принципе, разница? Все равно собирался рассказывать все, как есть».

— Поясню, понятно, мне скрывать нечего. Слушай, как дело было…

На то, чтобы во всех подробностях описать неудачную высадку с борта «Новочеркасска», Алексееву хватило десяти минут. Еще примерно столько же потратил на объяснение, что из себя представляет большой десантный корабль проекта 775 и утонувший бронетранспортер. Заодно и представился по всей форме, упомянув про родной 382-й ОБМП Краснознаменного Черноморского флота, поскольку, как уже говорилось, несуществующий в реальности «командир погибшей при высадке разведгруппы особого назначения» закончился раз и навсегда. Даже как-то сразу и полегчало…

Слушал контрразведчик молча, не перебивая и не задавая вопросов: как откинулся на мелко подрагивающую в такт работе судовых машин стену каюты, так и просидел, чуть прикрыв глаза, пока старлей не замолчал. Никаких записей Шохин тоже не вел: судя по всему, по приходу в базу Степану предстояло изложить все сказанное на бумаге, что ни разу не радовало. Вообще не радовало. Отписываться старший лейтенант, как и любой другой боевой офицер, терпеть не мог, хоть порой и приходилось. Вот только ему, если начистоту, даже банальные школьные сочинения давались… трудно, короче говоря, давались. Может, в контрразведке бобинный магнитофон найдется, их в этом времени уже точно изобрели? Угу, вот прямо счас, размечтался! Изобрести-то их, понятно, изобрели и даже весьма активно используют, вот только не по нему честь, скорее всего…

— Все? — осведомился капитан госбезопасности, когда Степан замолчал.

— Так точно. Ну, в смысле, да, все рассказал.

— А отчего корабль-то этот поляки строили? Неужели своих верфей не имеется?

Заданный вопрос откровенно поставил Алексеева в тупик — о подобном он как-то не думал. Да и с чего бы простому морпеху всерьез интересоваться сугубо флотскими вопросами? Но не молчать же, вон, как Серега напрягся. Смешно, кстати: на стометровый корпус и способность принять на борт десяток танков и три с лишним сотни морпехов он никак не отреагировал, а вот на то, что построен в Гданьске — очень даже.

— Да нет, имеются, конечно, как без этого… — судорожно выуживая из памяти нужную информацию, ответил Степан. — Просто, как я понимаю, нужно было союзничков работой загрузить, чтоб дурные мысли в башку не лезли. Собственно, они ж не только себе и нам корабли строили, но и другим соцстранам — Болгарии, там, Восточной Германии, еще кому-то, югославам, кажется. Хотя, как по мне, с такими союзничками, как пшеки, никаких врагов не нужно.

— А ну-ка притормози чуток, — внезапно остановил его контрразведчик. — Соцстраны — это вот что такое? Понимаю, что сокращение, но расшифруй?