За дверью меня поджидал неизменный страж — эрт Лагор, и мы, храня молчание после приветственных слов, направились к лестнице. Дверь одной из комнат оказалась распахнутой настежь, и из нее слышалась громкая, выдержанная речь Рилины:

— Вспомни, сын, что случилось, когда ты вопреки всем советам, взял в жены Илну и связал ее с Нордуэллом!

— Но и ты припомни, матушка, — тихо и твердо отозвался Алэр, — что произошло с Миаль и Таминой. Я ни разу тебя не упрекал, хотя именно ты настояла на том, чтобы я отказался от обряда соединения!

— Ниавель эрт Озош не та девушка, которую стоит привязывать к тебе и нашему дому! Задумайся, что ты делаешь?

— Уже сделал! — с потрясающим спокойствием ответил родительнице лорд ир'шиони. — И не ты ли недавно утверждала, что мне необходимо как можно скорее стать отцом, дабы жители Ар-де-Мея не возобновили войну, пытаясь спасти свою королеву? Я великолепно запомнил эти слова! — чуть помолчал. — И я также превосходно знаю, почувствовал на себе, что значит хоронить собственного едва рожденного ребенка!

Я сглотнула — сколько боли и невыразимой печали было в этих словах, мне нестерпимо захотелось, обнять, утешить Алэра, но я не осмеливалась и пошевелиться, слушая этот разговор, невольным свидетелем которого стала. Вздрогнула, не желая стоять под дверью и дальше, а затем прошмыгнула мимо, крадучись, приподняв юбки.

В голове плясали нерадостные думы, будто искорки в разворошенном костре, и, чтобы немного отвлечься, я решила прогуляться в одиночестве, но за мной по пятам следовал эрт Лагор. Приостановила шаг и оглянулась на стражника, а затем попросила:

— Расскажите о себе.

Если мужчина и удивился, то виду не подал, кивнул, о чем-то задумавшись, и пошел рядом. До сада мы добрались в полном молчании, а когда ступили под сень зеленеющих деревьев, эрт Лагор вполголоса произнес:

— Мое имя Ренд, и я сын рыцаря, потому пошел по стопам отца. Драться учился почти с рождения… Что еще… — мужчина призадумался над ответом, заставляя меня размышлять.

Мгновенно вспомнилось тело эрт Лагора, украдкой виденное на привале, когда стражник обливался ледяной водой. А его речь? Часто возникало чувство, что мой стражник аккуратно подбирает слова, следит за тем, что сказал, долго думает, прежде, чем ответить, будто боясь сболтнуть лишнее. Если раньше подозрение билось в голове легким мотыльком, то теперь оно переросло в уверенность, встревоженной птахой всколыхнув разум.

Позволив себе бесцеремонно подхватить его под локоть, я с осторожностью спросила:

— И где вы познакомились с Ганом?

Ренд усмехнулся, хулигански, совсем по-мальчишески, и с притворно-тяжким вздохом констатировал:

— Догадались…

— Ну-у, я слишком хорошо знаю Ганнвера, а у вас с ним много общего, в том числе и шрам под правой лопаткой. Надеюсь, что лишь я обратила внимание на эту незначительную деталь. Кстати, он никогда не рассказывал мне о том, где получил такую глубокую рану и не давал избавить себя от ее последствий, — внимательно взглянула в темные глаза стража.

Он перестал таиться, улыбнулся и молвил:

— Это не обычный шрам, эта рана своего рода знак, повествующий о том, что ее обладатель прошел посвящение!

— Интересно, где и главное как проходил этот обряд?

Эрт Лагор подарил мне пристальный взгляд и спросил:

— Что вы знаете о жизни маленьких воришек, пытающихся из затхлой ямы столичных трущоб пробиться к солнцу?

— Ровным счетом ничего, — совершенно честно призналась я. — Но понимаю, о чем вы хотите сказать. Ган ничего не говорил о времени, проведенном вне стен Золотого замка, и мне оставалось только гадать, насколько тяжело ему было выжить в одиночку. Потому вдвойне интересно, как на задворках жизни оказались вы, благородный эр?

— Исключительно по своей собственной глупости, эрра, — нахмурился собеседник. — Кем я был тогда? Босяком при живом родителе! Обиженным на весь свет мальчишкой! Отец мой, славный рыцарь, всегда был за старого короля, кляня Этильреда, на чем свет стоит, воспевая величие са'арташи, причисляя и наш род к их потомкам. В годы правления Этильреда мы сидели в своем родовом замке, отец плел паутину интриг, собирая сторонников. Не исключаю, что он сам мечтал править Золотым берегом. Да только судьба распорядилась иначе — Беккит взошла на трон, а родитель мой поспешил в Царь-город. Выслужился, заработал репутацию и вернулся за мной, насильно отняв у матушки. Какова жизнь в столице — вам известно не хуже моего, родитель стал завсегдатаем дворцовых оргий. Я смотрел на его превращение с ужасом, потому как всегда думал, что такое поведение недостойно мужчины, рыцаря золотого ордена. В моей голове не укладывалось, как можно носить золотой плащ и участвовать в подобных бесчинствах! И я пошел по самому простому пути — сбежал из дворца с намерением стать свободным от всех условностей, — тревожно умолк, сник, а в голосе прозвучала тоска.

Я прикоснулась к его руке, успокаивающе погладила пальцы, и Ренд опять заговорил:

— Эрра Ниавель, не повторяйте мою ошибку. Побег — не выход даже из самой сложной ситуации. Нужно до последнего сражаться или суметь приспособиться.

— Вижу, Ган поделился с вами своими опасениями, — с недовольством заметила я.

— Я высказал и свои наблюдения тоже, — ничуть не смутился эрт Лагор.

Нервно повела плечами, давая знать, что не желаю обсуждать эту тему и задала свой вопрос вновь: