Но вот дело сделано, злые, уставшие и голодные мы собираем по лесу сырые дрова. Светлый образ жареного шашлыка будоражит наше воображение. Мы приносим поленья на опушку и понимаем, что забыли топор. Для углей нужны нормальные дрова, а не сухостой или хворост. Мы ломаем то, что ломается, переругиваясь и ворча на того, кто (обычно это чей-то муж) сэкономил на готовых углях. Этот кто-то защищается и выдает поистине гениальную идею – ломать толстые бревнышки, переезжая их колесом автомобиля.

– Сейчас мы все наладим, – заверяет он.

– Может, не надо?! – спрашивает хозяин машины, нервно облизывая пересохшие губы.

– Че ты боишься, это ж пара пустяков! – развивает бурную деятельность этот «герой», и через несколько минут бревно под колесом разлетается, переламываясь пополам, а в полете задевает крыло машины.

– Ай! Стоп! Остановись! – кричит хозяин, но уже поздно, и от бревна на крыле остается небольшая, но отчетливая вмятина.

– Упс, – говорит деятель и разводит руками.

Следующие три часа он извиняется перед хозяином машины, который, чтобы отвязаться, постоянно говорит: «Да ничего страшного, переживем». Но по его лицу видно, что он больше никогда даже не плюнет в сторону этого, теперь уже бывшего, друга.

Естественно, сырые дрова плохо горят, но зато отлично дымят. Пьяные мужики у соседнего мангала уже орут песни, а мы еще только вгрызаемся в полуобгоревшее мясо, мечтая о том, как бы побыстрее оказаться дома.

Конечно, иногда бывают в жизни исключения, и пикники проходят как-то иначе. Помню, как мы с Марком поехали в Покровский парк. Стоял сентябрь, все дорожки были мягко засыпаны золотыми листьями, а воздух был пронизан солнцем. Марк скоро уезжал, и от этого время летело быстрее ветра, поднимавшего в воздух листья. Мы говорили о жизни, о том, как она скоротечна и непредсказуема. И о том, как будем скучать друг о друге. А шашлыки мы купили в маленьком кафе с тентом, на котором почему-то было написано «Пивная республика». Все было просто прекрасно!

Но по большей части наши выезды на природу проходили примерно так, как описано выше. И на нашем «Ниссане» до сих пор красуется след от рикошета. Андрей после той поездки (машина была еще совсем новой) возненавидел свежий воздух и коллегу по кафедре, автора идиотской идеи.

Прошло больше месяца с тех пор, как Андрей покинул нашу квартиру. Больше месяца я не слышала о нем ни слова. Кажется, он не звонил даже Мишке. Впрочем, об этом я сына и не спрашивала, у нас и кроме этого было о чем поговорить. Вместо отдыха на природе, аккурат к майским праздникам, я узнала, что ребенок все же завалил какую-то самую главную контрольную по химии и действительно рискует остаться на второй год.

– Как же так! Ты же обещал! – Я стояла с открытым ртом, держа в руках телефонную трубку. Мишина классная руководительница обеспокоенным тоном предложила нам с ней повидаться лично, чтобы «обсудить этот вопрос, пока не поздно».

– Отстаньте вы все от меня, – пробубнил Мишка и попытался скрыться в своей комнате.

– Ну уж нет. Знаешь ли, мне второгодника только не хватало. Будешь учиться как миленький, даже если мне придется тебя запереть дома, выкинуть компьютер и лично стоять над тобой с дубиной.

– Ничего я не хочу, – огрызнулся Мишка, но покорно сел на стул.

Я несколько секунд стояла, пытаясь собраться с мыслями. Во время майских праздников я хотела поехать на кладбище, проведать маму, и, может быть, затовариться в большом супермаркете около Внуково. Цены там были так себе, обычные, на уровне «Ашана», но ассортимент – просто шикарный, а народу все же поменьше.

– Знаешь, это я скоро ничего не захочу. Где ты бродишь целыми днями? Почему Марина Анатольевна говорит, что ты почти совсем не ходишь на уроки! – Я ругала сына, а сама думала о том, как странно отразился на моей жизни уход Андрея. Значит, его нет больше месяца. За это время в нашем доме полностью кончились запасы продуктов – их всегда покупал он. Мишка почти перестал ходить в школу, а от моих вопросов только отмахивался.

– Я не хочу туда ходить. Почему я не могу сам решать, как жить дальше?! – патетически воскликнул Миша.

– Потому что тебе еще только пятнадцать и ты не понимаешь, что такое – решать, как жить.

– Конечно, ты считаешь, что сама можешь за всех все решать. А вот за себя... – неожиданно выдал деточка.

Я опешила.

– Что ты имеешь в виду?

– По-твоему, это нормально, что ты выставила на улицу папу?

– Я?! – Я обалдела от удивления. За то время, что Андрей не жил с нами, сын слова не сказал на эту тему. Но оказывается, думать-то он об этом – думал.

– А кто? Только не говори, что он сам ушел! – уперся Мишка. Ему явно не терпелось выяснить со мной отношения.

– Знаешь что, занимайся-ка своими делами, – ответила я. – А после майских (которые ты, естественно, сидишь дома и занимаешься) мы едем к тебе в школу и пробуем спасти твое будущее. И к твоему сведению, папу я не выгоняла. Он ушел сам, потому что у него другая женщина и потому что он поступил с нами просто по-свински.

– Он? – возмущенно выкатил глаза Миша. – Да ты так орала, что и слова не дала ему сказать.