Лерка делает вид, что надменно смотрит на меня сверху вниз. Мы оба смеёмся.

– Знаешь, чё, Валерия Антуанетта?! – говорю я уже серьёзно. – А не кажется тебе, что «Руматовна» звучит как-то по-татарски?

– Чем тебе татары не угодили? – удивляется Лерка. – Ты что, националист?

– Я-то нет, а вот тут не так давно иго, знаешь ли, было. Что характерно татаро-монгольское, – лезу я с новой исторической справкой. – Может местные к таким отчествам и нормально относятся, а может, и нет. Давай опыты ставить не будем. Мало ли.

– Что предлагаешь? – «сестра» смотрит на меня вызывающе.

Я задумался. Вот опять, тебе говорят: «Говори!», а ты как воды в рот набрал. Наконец, собравшись с мыслями, начинаю новый тур выборов.

– А других героев войны ты не рассматриваешь? Да хоть бы и маршалов, например.

– Будёнов и Ворошилов? – Лерка брезгливо морщит губки. – Не-а.

– Только Будённый, а не Будёнов. Но я не их имел в виду.

– А кого Малинкова? – «сестра» и эту кандидатуру не одобряет.

– Малинков? Нет. Ну, в смысле Малинков он тоже какой-то шишкой был, но не маршалом. Маршал – это Малиновский.

– Малиновский? Красиво! Давай Малиновскими будем.

– Только ты, тогда как няня Пушкина будешь, – вставляю я шпильку.

– В смысле старая? – не понимает Лерка.

– В смысле Родионовна. Малиновского-то Родион Константинович звали! – мне отчего-то радостно, уел Лерку.

А она про что-то задумалась, вот как будто какую-то мысль поймала и над ней думает. Точно. Сейчас выдаст. Я не ошибся в прогнозах, выдаёт:

– А кто здесь вообще может знать, как его звали? Да и не всё ли равно? А вдруг мы какие-то другие Малиновские? А даже если и те же самые? Только мы не дети, а внуки, или даже правнуки. Может такое быть? – Спрашивает Лерка и тут же отвечает: – Да запросто! – и продолжает голосом человека, принявшего твердое решение: – Значит так, будем Малиновские Константиновичи. Всё!

– А маршал нам кто? – спрашиваю, потому что никакое не всё. Всё только начинается!

– Да пофиг! Хоть прапрадедушка! – Лерка похоже ещё не понимает.

– А папу нашего как звали? – стараюсь сделать голос как можно ехиднее.

– Для особо тупых, Константином! – раздраженно так отвечает.

– А по батюшке? – и ехидства, ехидства побольше.

До Лерки похоже дошло. Она смотрит на меня в упор, и молчит, словно ищет ответ.

– Константин Родионыч его звали! Доволен? – ей кажется, что вопрос решен.

– Ага! – говорю. – А дедушку Родион Константинович! Прадедушку – Константин Родионович, ну а уж прапрадедушка тот как раз и был Родион Константинович маршал Советского Союза и дважды герой. Так что ли?

– А хоть бы и так! Не нравится? Сам придумывай! – Вспылила Лерка. – Каганович Мухтарбек Лаврентьевич! – прямо пригвоздила строптивого меня.

– Хорошо-хорошо, мы Малиновские. Я – Александэр Константинович, ты – Валерия Антуанетта Константиновна, – быстренько соглашаюсь, потому что ночь на дворе. Но один вопрос меня гложет. – Почему у тебя двойное имя – Валерия Антуанетта?

Лерка прямо в кресле принимает аристократическую позу, и с маской великосветской надменности на лице, объясняет сиволапому плебею:

– В нашей семье такая традиция, у всех двойные имена. Я – Валерия Антуанетта Константиновна младшая, а ты – Александэр Семион Константинович старший. Понял?

Я не понял. Вот что-то мне тут не нравится. Не пойму, что, но не нравится сильно. Что-то здесь основательно не так. Но обсуждать некогда, поэтому предлагаю компромис:

– Лер, давай до завтра побудем просто Александэром Константиновичем и Валерией Константиновной, а завтра с младшими Семионами разберемся. Ага?

– А чё? – Валери не довольно хмурит брови.

– Понимаешь, так-то звучит красиво, даже пафосно, но только… что-то не так в этом во всём. Не знаю, не разобрался пока, – взгляд мой блуждает по комнате в поисках подсказки, но её нет.

Молчу.

– Хорошо, а откуда мы? – спрашиваю после долгой паузы.

– Малиновские, значит из Польши, – с готовностью отвечает Лерка. – Фамилия же польская.

А, так вот в чем дело! Ей просто польские фамилии нравятся. То-то я смотрю Тухачевский, Исторский, Малиновский… Всё понятно!

Но есть проблема. Я поляком не хочу быть категорически. Не нравятся они мне. Всегда они против России. Со времен Минина и Пожарского постоянно нам пакостят. Кстати, а нет ли напряженности в отношениях и сейчас? Кроме того, самой Польши в данный период времени может и не быть! Ведь и немцы, и французы, когда на нас завоёвывать приходили, всегда через Польшу шли. Посему предлагаю Лерчику не рисковать. Как ни странно, но она соглашается практически сразу. Правда, теперь моя очередь придумывать нам родину.