– Очень хорошо сказано, мой мальчик! Ты тонко замечаешь суть явлений. Очень важно видеть суть, отбрасывая шелуху слов… Это полезно, кем бы ты ни стал. А что еще ты запомнил?

– Как мы ездили к дяде… К дяде… Там еще башня была, белая. Ее подрывал Оливер Кромвель. Как я понял, этот человек был против короля. Поэтому Кромвель всегда что-то взрывал. Особенно любил башни. А потом сам чуть не стал королем.

– Странно: имя своего дядюшки, лорда Порталингтона, ты забыл, а лорда-протектора Оливера Кромвеля – знаешь. Видимо, чтобы ты кого-то запомнил, нужно, чтобы он устроил какой-нибудь взрыв, – хмыкнул герцог. – Еще что-то?

– Как вы открывали памятник! – звонко воскликнул малыш. – Это было торжественно.

– Да неужели? Тебе было три года! А помнишь ли ты, Уинстон, чей был этот памятник? – поинтересовался герцог.

– Ге-ге-ге… Генералу Грофу… Кажется, – Уинстон покраснел и начал заикаться – он всегда заикался, когда волновался.

– Лорду Гофу! – поправил старик. – Важно помнить выдающиеся имена и правильно их называть! История – наука точная, и ошибки в ней временами стоят дороже математических просчетов, мой мальчик.

– Да, простите. Зато я помню часть вашей речи!

Придав лицу отстраненное выражение, будто глядя сквозь дуб, у которого они остановились, четырехлетний мальчик стал произносить длинные пафосные предложения. Это был отрывок выступления деда, который Уинстон слышал раз в жизни!

Герцог Мальборо не считал беседы с детьми достойным занятием. Он любил назидательно повторять поговорку викторианских времен: «Детей должно быть видно, но не слышно». Он и с Уинстоном заговорил только потому, что его сын и секретарь, отец малыша Рэндольф Черчилль назвал своего первенца «трудным ребенком». Герцог решил составить личное мнение об одном из своих внуков.

Не сказать, что в то утро его слишком волновал или интересовал Уинстон. В конце концов, имени и наследства герцогов Мальборо этому мальчику не видать – кроме Рэндольфа герцог имел старших сыновей. Вот потомок первого из них, кузен Уинстона, действительно требует особого внимания.

Но прогуливаясь возле пруда и разговаривая с четырехлетним внуком, герцог и вице-король Ирландии сам поразился своей внезапной вовлеченности. Ему было и смешно, и странно, и приятно, что четырехлетний внук почти дословно воспроизводит сложную речь. Речь, которую написал он, взрослый опытный человек, а потом учил ее почти неделю.

Конец ознакомительного фрагмента.