Однако никакого другого опыта присутствия в Мировом океане, не говоря уже об опыте реальной военно-морской демонстрации или опыте реального военно-силового давления, советский флот не имел. Разумеется, что Сталин прекрасно понимал – к советским дипломатам станут гораздо внимательнее прислушиваться если за их спинами будут дымить не отдельные учебные корабли, а океанские эскадры… Демонстрация военно-морского флага всегда играла особую роль в дипломатической сфере. Это армия не может демонстрировать свою силу в мирное время на чужой территории, а ВМФ может это делать по всему миру, чем всегда с успехом и пользовались ведущие морские державы, активно проводя знаменитую политику «Gunboat diplomacy» (дипломатия канонерок). А вот сугубо континентальные государства позволить такой роскоши себе не могли, а потому заранее начисто проигрывали схватки на международной арене своим морским конкурентам.

Безусловно, Сталин прекрасно знал и о знаменитой английской концепции «Fleet in being» – принципе стратегического применения флота, когда тот является угрозой противнику уже самим фактом своего существования и играет роль сдерживающего фактора. Кроме этого, обладание сильным линейным флотом в 30-е годы ХХ века считалось для любой великой державы столь же статусным, как в настоящее время является обладание ядерным оружием. Поэтому решение о начале создания мощного линейного флота было обусловлено не только потребностями сиюминутной обороны страны от потенциальных агрессоров, но и соображениями общеполитического характера и стратегических перспектив развития СССР.

Американский историк Р.В. Херрик в книге «50 лет теории и практики. Советская военно-морская стратегия» писал: «Лондонская конференция (Лондонский морской договор 1936 года об ограничении военно-морских вооружений – В.Ш.) показала Сталину, что на Западе отсутствует беспокойство по поводу военно-морских сил СССР… На основании этого урока Сталин пришел к выводу, что советская политика не может быть активной до тех пор, пока она не подкрепляется морской мощью в дипломатия не может быть эффективной до тех пор, пока она не подкрепляется морской мощью в виде сбалансированного ВМФ… Несмотря на восстановление флотов на Тихом океане и на Севере в 1932–1933 гг., возможностей для действий в открытых океанах у Советского Союза не прибавилось. Тяжелые же силы на этих двух театрах, не считая тяжелых сил, «загнанных в бутылку», на Балтике и Черном море, расширяли бы Сталину горизонты для будущей экспансии, позволяя в определенной степени не считаться с обстановкой в закрытых морях… Сталину казалось, что он… не допустит втягивания СССР в войну до того, как будут созданы собственные мощные ВМС, или до того, как противники ослабнут настолько, что его даже небольшой флот сможет обеспечить ему достижение искомых политических целей».

Насчет экспансии Р.В. Херрик, думается, несколько погорячился, а вот относительно того, что в сильном флоте Сталин видел определенную гарантию безопасности, все написано правильно.

Ряд историков находят позицию Сталина в отношении флота противоречивой, вспоминая, что в начале 30-х годов он едва ли не наполовину сократил финансирование военного судостроения. Многим тогда показалось, что Сталин принял сторону руководителей РККА, разделявших взгляды «молодой школы». Именно в это время был, кстати, репрессирован целый ряд старых флотских специалистов, приверженцев идей океанского флота. На самом деле ничего противоестественного в сталинских действиях не было. Как мы уже говорили выше, Сталин являлся последовательным диалектиком, понимавшим, что трата денег на хилую надстройку (т. е. на строительство отдельных кораблей), при отсутствии мощного промышленного базиса – это пустое выбрасывание государственных средств на ветер. Именно поэтому к вопросу создания серьезного флота он вернулся только тогда, когда был создан данный экономический базис. И тогда уже денег на новые корабли не жалел…

Несмотря на всю значимость Лиги Наций, ни у кого не было сомнений, что данная международная организация бессильна предотвратить надвигающуюся новую мировую войну. Именно поэтому тогда президент США Ф.Д. Рузвельт заявил: «Пактам веры нет. Главная гарантия – это сильный флот…. Посмотрим, как выдержат японцы морское соревнование». Это высказывание было ответом на предложение Сталина в июне 1937 года США заключить союз против Японии. Таким образом, Рузвельт недвусмысленно дал понять Сталину, что только флот является главным сдерживающим гарантом для потенциальных агрессоров. По крайней мере, для США это обстояло именно так. Рузвельт не бросал слов на ветер. Уже 21 января 1938 года конгресс США принял закон об увеличении боевого и численного состава ВМС в два раза, а 17 мая 1938 года была утверждена программа строительства «флота двух океанов», на реализацию которой было выделено 1,1 млрд. долларов. Забегая вперед скажем, что успешное выполнение этой кораблестроительной программы обеспечило США будущую победу над Японией во Второй мировой войне.

Наличие океанского флота открывало путь и к приобретению будущих союзников, т. к. только океанский флот позволял с минимальными затратами осуществлять поддержку дружественных и союзных режимов, защищать экономические и политические инвестиции в мировом пространстве, оказывать прямое военного давление на самые отдаленные государства для достижения своих целей, а также обеспечивать безопасность своего торгового мореплавания. Океанский ВМФ («железный кулак в бархатной перчатке дипломатии») являлся важным элементом сдерживания потенциальной агрессии, т. к., в отличие от армии, обладал не только мощным ударным потенциалом, но и неограниченной мобильностью, позволяющей создавать т. н. проекцию силы – мощные группировки сил в удаленных океанских районах.

Известно, что Сталин никогда и никого не посвящал в свои стратегические замыслы. В чем-то это было хорошо, а в чем-то нет. Поэтому многие масштабные замыслы вождя были непонятны не только рядовым исполнителям, но и его ближайшему окружению. Отсюда обвинения Сталина в упрямстве и капризности, а то и в самодурстве, которые встречаются в ряде мемуаров, не говоря уже об исторических инсинуациях. Из посмертных мемуаров наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова «Крутые повороты»: «Анализируя все это длительное время работы в Москве, я пришел к глубокому убеждению, что Сталин, будучи сторонником флота, рассчитывал на него опираться в решении своих политических задач, но к решению задач по созданию флота практически он подходил неправильно и не всегда грамотно. А так как в силу ряда причин влияние флотских руководителей было недостаточным, армейские взгляды всегда превалировали в верхах. Если мне надлежало изменить сложившуюся обстановку, то должен признаться, что с этим я не справился…» Утверждение, что Сталин к созданию флота «подходил неправильно», оставим на совести Н.Г. Кузнецова, но то, что, создавая Большой флот, Сталин видел в нем, прежде всего, инструмент для решения стратегических политических задач, никаких сомнений не вызывает.

Забегая далеко вперед, скажем, что по-настоящему масштабное целенаправленное и планомерное использование ВМФ в целях внешней политики СССР началось только во второй половине 1960-х годов, когда, наконец-то удалось создать океанские эскадры. К началу 1980-х годов зарубежные военно-морские специалисты признали советский флот самым эффективным средством внешней политики СССР. В те годы советское военно-морское присутствие не только значительно усилило имидж СССР как великой державы, но и дало Москве возможность быстрого вмешательства в случае возникновения любого затрагивающего нас военно-политического кризиса. Такое использование ВМФ впоследствии динамично развивалась в течение 70-х годов и достигло своего пика в середине 80-х. Сегодня же мы с вами являемся свидетелями использования ВМФ, как эффективного инструмента внешней политики на примере Сирии. Именно о таких возможностях военно-морского флота и мечтал Сталин.