Видно, все с ума посходили. Для кого же сидеть мне теперь на палящем солнце и штопать землю, если люди рассудка лишились? – сказала старушка. Взвалила на худые плечи иголку и пошла прочь, потащив за собой канат.

Увидели это все и испугались: князь купил новое седло, еще лучше прежнего. Госпожа мигом порванную шубу сшила, служанка починила бадейки, Вода по реке опять побежала, Земля завинтилась обратно, черный ворон и Гуль свои перья собрали. Ну, а петуха, раз уж он заживо в кипятке сварился, отдали на ужин старушке, которая землю чинила, – только бы она не сердилась. Наелась она и снова принялась сшивать трещины.

Говорят, если бы перестала старушка чинить, потрескалась бы Земля совсем и рассыпалась, как вареная картошка. А без Земли как жили бы люди?

Когда в лесу наступает ночь, все звери и птицы засыпают в своих норах и гнездах. Никто не нарушит тишины до тех пор, пока первый луч солнца не проникнет сквозь листву.

Однажды, когда все утихло в лесу, вдруг раздался грозный рев, словно гром грянул среди ночи.

Что случилось?

Это спросонья зарычал Лев – плохой сон приснился ему.

Испуганные звери повыскакивали из своих нор, птицы вспорхнули с насиженных мест.

Проснулся и Комар. Досадно стало ему, что Лев нарушил его сладкий сон. И решил Комар отомстить Льву. Точит он свой хоботок, а сам приговаривает, похваляется:

Лучше этому Льву не попадаться мне на глаза, а то плохо ему будет!

Услышал Лев эти слова, в ярость пришел:

Мне, царю зверей, грозит какой-то Комаришка! Да я его раздавлю, он и пикнуть не успеет!

Взвился Комар, расправил крылышки и впился прямо в нос Льву.

Завыл Лев от боли. Он и катался по земле, и царапал когтями нос, а Комар цел-невредим. Еще пуще жалит.

Пусти меня, сдаюсь, ты осилил меня! – заревел Лев.

Отпустил Комар могучего Льва и полетел по лесу хвастать всем о своей победе.

Я сильнее самого царя зверей – Льва! – трубил он. – Никому не одолеть меня.

И совсем забыл Комар-хвастун о Пауке.

Расхвастался Комар, загордился. Закружилась у него от радости голова, и залетел он прямо в сеть к Пауку. Тут и пришел конец Комару-хвастуну.

Жили-были три брата. Владели они втроем всего-навсего одним волом, но зато таким огромным, что если задними ногами он стоял в мутной Куре, то траву щипал на далекой Золке.

Три брата были пастухами и пасли своего великана-вола. Решили они однажды повести его на водопой. Рано утром, чуть свет, поднялись и погнали круторогого на Кубань: старший брат впереди идет, средний брат – сбоку, а младший – сзади.

Когда солнце только-только из-за гор показалось, встретился старшему брату всадник в бурке; ехал он издалека.

Бох-апши [6] , юноша! Да умножится твое стадо! – поприветствовал пастуха проезжий.

Живи во здравии сотню лет! – отвечал тот.

Вола на водопой гонишь, юноша?

Ты угадал, путник. Но боюсь, что до срока ночь нас в дороге застанет. Пусть будет путь твой усыпан розами, прошу тебя, – если поедешь в ту сторону, откуда мы идем, то встретишь моего среднего брата, – скажи ему, чтоб быстрей погонял, а то не успеем к ночи.

Я выполню твою просьбу. Прощай, юноша, легкой тебе дороги! – сказал всадник и ускакал рысью, только мелькнула его черная бурка да и скрылась за высоким курганом.

Долго скакал он и к завтраку доехал до среднего брата.

Бох-апши, юноша! Да умножится твое стадо!

Живи во здравии сотню лет! – ответил пастух.

Старший брат велел погонять быстрее, а то не поспеете к ночи! – сказал всадник.

Я сделаю все, что смогу, добрый человек, но если и дальше поедешь в эту сторону, то передай моему младшему брату, чтобы погонял побыстрее.

Я выполню твою просьбу. Прощай, юноша, счастливой дороги! – сказал всадник и умчался галопом, только мелькнула его папаха за придорожным курганом.

Долго скакал он и к полудню доехал до младшего брата, идущего с бичом позади вола.

Бох-апши, юноша! Да умножится твое стадо!

Живи во здравии сотню лет! Случайно не встречал моих братьев?

Встречал. Просили, чтобы ты погонял быстрее, а то к ночи не доберетесь до полноводной Кубани.

Стану погонять побыстрее! Спасибо тебе на добром слове!

Прощай, юноша! Легкого тебе пути!

Умчался всадник – из глаз пропал в широкой степи, а младший брат защелкал кнутом, – стал поживей погонять.