Шрифт:
– С наступающим тебя, Александр Михалыч, с наступающим, – зачастил знакомый голос оперативного дежурного по УВД. – У нас тут незадача. Два трупа в машине на Васнецова, десять. У вас кто дежурит? График куда-то подевался, подевался.
– Что за трупы, Андреич? – Оставалась ещё надежда, что трупы некриминальные, что влюбленная парочка задохнулась в гараже, случай распространенный.
– Не знаю, дорогой Александр Михалыч, минуту назад сообщение принял! – Андреич, действующий ветеран, подполковник, только чистого милицейского стажа имевший двадцать семь лет, мог себе позволить разговаривать с и.о. зампрокурора в таком тоне.
Саша и не думал обижаться, отношения у них были полуприятельские. Улица Васнецова находилась рядом, в паре кварталов, он решил подскочить туда сам.
– Винниченко у нас дежурит, Андреич, – сказал Кораблёв. – Не знаю, куда вы график девали, неделю назад вам новый направляли.
– Профессор Винниченко? Бориска? Всё понял, поднимаем. У него городской есть?
– Да. А судмедэксперта подняли?
– Вам первому доложили, – дежурный, отдавая дань новой должности Кораблёва, перешел на «вы». – Сейчас будем судика [5] поднимать. Если найдем, конечно. Кстати, не знаете, кто дежурит?
5
«Судик» – судебно-медицинский эксперт (проф. сленг).
– На этой неделе Никульский выезжал. Ему звоните.
– Понял! – Дежурный отключился.
Саша вышел в полутемный коридор, запер кабинет, подергал для верности ручку. Не горим и не тонем. В прокуратуре никого не было, несколько дней подряд он покидал корабль последним. На сигнализацию сдавались только кабинет прокурора и канцелярия. Выйдя из здания через запасной выход, еще пару минут провозился с незапамятных времен заедавшим замком.
Красная «девятка» Кораблёва с приметным, хотя и не блатным номером «858», стояла под окном его кабинета на расчищенном пятачке. Снега в этом году подвалило много, а сегодня ошарашил мороз за двадцать градусов. Ну что же, настоящая русская зима! Не то что в прошлом году, когда вокруг новогодней ёлки хороводы под дождём водили.
Пока прогревался двигатель, Саша выкурил сигарету, прогоняя в голове сценарий завтрашнего дня.
«Приехать пораньше, к половине восьмого. Подписать на выбор пару-тройку простеньких дознавательских дел из общей кучи. Эля напечатает сопроводиловки, увезёт дела в суд. До обеда судейские обещали на месте быть. Пусть хоть маленько менты поутихнут. Достали совсем: “Александр Михайлович, наши дела подписали? А когда подпишете?” Сами нанесли двадцать дел в последние дни. И ведь в каждом, кое-как сляпанном, подлянка. Не хватает ещё, чтоб первые дела, по которым утвержу обвиниловки [6] , прилетели из суда обратно. Та-ак… Потом – в торговый центр и на рынок. Список накидать надо сегодня. Шампанское, водка, колбаса, сыр, мясо хорошее, фрукты… Свечи, свечи не забыть…»
6
«Обвиниловка» – обвинительное заключение по уголовному делу, итоговый процессуальный документ на стадии предварительного расследования (проф. сленг).
Саша встречал Новый год вдвоём с невестой, у неё дома. Будущие тесть с тещей любезно предоставили им квартиру, сказав, что сами будут праздновать в гостях.
Кораблёв приспустил стекло, выбросил в сугроб окурок. Плавно тронулся, выехал на плохо освещенную Советскую улицу. Дорога была скользкой и Саша, несмотря на свой солидный водительский стаж и зимнюю шипованную резину, двигался осторожно. Через два перекрестка на светофоре свернул на Васнецова. Миновал здание краеведческого музея, похожего на заснеженный старинный замок. Дальше дорога шла круто под уклон, к пойме Клязьмы.
«Ну, и где здесь наливают? Ага, во-он меня продавцы полосатых палочек дожидаются».
У торца кирпичного трехэтажного дома, в котором располагался детский клуб «Бригантина», в неоновом пятне фонаря виднелась белая «пятерка» с символикой ГИБДД. Под косым углом к машине «дэпээсников» стояла затонированная ВАЗ-21099 цвета «металлик». Чтобы не создавать толкучки на месте происшествия, Кораблёв проехал во двор и припарковался там.
Приближаясь к «девяносто девятой» разглядел, что лобовое стекло у неё во многих местах повреждено. Вокруг зияющих неровных пробоин мутнели густые паутины трещин, на капоте валялась стеклянная крошка. Надежды на бытовой несчастный случай не оправдались. На улице в машинах люди не задыхаются, только в закрытом гараже. Трупы криминальные. Расстрел! Саша затосковал: ах, как не вовремя…
Близко к «девяносто девятой» он подходить не стал, хотя видел, что снег вокруг неё истоптан. Завидев заинтересовавшегося тачкой молодого, модно прикинутого мужика, из «пятерки» ДПС тяжело вылез громоздкий гаишник в светоотражающем жилете поверх толстой зимней куртки.
– Мужчина, что вам надо? – строго спросил.
Кораблёв шагнул к нему.
– Прокуратура.
– А-а-а, – лейтенант и сам уже узнал Сашу, – следователь приехал.
Кораблёв не стал объяснять гаишнику, что никакой он теперь не следователь, а без пяти минут заместитель прокурора.
Сухо сказал:
– Доложите.
– Чего? – Лейтенант, похоже, воспринимал Кораблёва как заурядного нарушителя ПДД, до сих пор не лишенного прав из-за наличия в кармане прокурорского удостоверения.
Года два назад, что ли, он тормозил Сашу на проспекте, пытался наехать за непристегнутый ремень. Кораблёву гаишник запомнился как не в меру борзый. Фамилия его, кажется, была Бурлаков.
– Доложите, товарищ лейтенант, – не мигая, глядя в припухшие глаза инспектора, повторил Кораблёв.