– - А теперь, -- сказал он, обращаясь ко всем, но глядя на Ричарда Пратта, -- теперь перейдем к кларету. Прошу прощения, но я должен сходить за ним.

– - Сходить за ним, Майк?
– - удивился я.
– - Где же оно?

– - В моем кабинете. Я вынул из бутылки пробку. Он дышит.

– - В кабинете?

– - Чтобы он приобрел комнатную температуру, разумеется. Он там находится уже сутки.

– - Но почему именно в кабинете?

– - Это лучшее место в доме. Ричард помог мне в прошлый раз выбрать его.

Услышав свое имя, Пратт повернулся.

– - Это ведь так?
– - спросил Майк.

– - Да, -- ответил Пратт, с серьезным видом кивнув головой.
– - Это так.

– - Оно стоит в моем кабинете на зеленом бюро, -- сказал Майк.
– - Мы выбрали именно это место. Хорошее место, где нет сквозняка и ровная температура. Извините меня, я сейчас принесу его.

Мысль о том, что у него есть еще вино, достойное пари, вернула ему веселое расположение духа, и он торопливо вышел из комнаты и вернулся спустя минуту, осторожно неся в обеих руках корзинку для вина, в которой лежала темная бутылка. Этикетки не было видно, так как бутылка была повернута этикеткой вниз.

– - Ну-ка!
– - воскликнул он, подходя к столу.
– - Как насчет, этого вина, Ричард? Ни за что не отгадаете, что это такое!

Ричард Пратт медленно повернулся и взглянул на Майка, потом перевел взгляд на бутылку, покоившуюся в маленькой плетеной корзинке; выгнув брови и оттопырив влажную нижнюю губу, он принял вид надменный и не очень-то симпатичный.

– - Ни за что не догадаетесь, -- сказал Майк.
– - Хоть сто лет думайте.

– - Кларет?
– - снисходительно поинтересовался Ричард Пратт.

– - Разумеется.

– - Надо полагать, из какого-нибудь небольшого виноградника.

– - Может, и так, Ричард. А может, и не так.

– - Но речь идет об одном из самых известных годов?

– - Да, за это я ручаюсь.

– - Тогда ответить будет несложно, -- сказал Ричард Пратт, растягивая слова, и вид у него при этом был такой, будто ему чрезвычайно скучно.

Мне, впрочем, это растягивание слов и тоскливый вид, который он напустил на себя, показались несколько странными; зловещая тень мелькнула в его глазах, а во всем его облике появилась какая-то сосредоточенность, отчего мне сделалось не по себе.

– - Задача на сей раз действительно трудная, -- сказал Майк.
– - Я даже не буду настаивать на пари.

– - Ну вот еще. Это почему же?
– - И снова медленно выгнулись брови, а взгляд его стал холодным и настороженным.

– - Потому что это трудно.

– - Это не очень-то любезно по отношению ко мне.

– - Мой дорогой, -- сказал Майк, -- я с удовольствием с вами поспорю, если вы этого хотите.

– - Назвать это вино не слишком трудно.

– - Значит, вы хотите поспорить?

– - Я вполне к этому готов, -- сказал Ричард Пратт.

– - Хорошо, тогда спорим как обычно. На ящик этого вина.

– - Вы, наверно, думаете, что я не смогу его назвать?

– - По правде говоря, да, при всем моем к вам уважении, -- сказал Майк.

Он делал над собой некоторое усилие, стараясь соблюдать вежливость, а вот Пратт не слишком старался скрыть свое презрение ко всему происходящему. И вместе с тем, как это ни странно, следующий его вопрос, похоже, обнаружил некоторую его заинтересованность:

– - Вы не хотели бы увеличить ставку?

– - Нет, Ричард. Ящик вина -- этого достаточно.

– - Может, поспорим на пятьдесят ящиков?

– - Это было бы просто глупо.

Майк стоял за своим стулом во главе стола, бережно держа эту нелепую плетеную корзинку с бутылкой. Ноздри его, казалось, слегка побелели, и он крепко стиснул губы.

Пратт сидел развалясь на стуле, подняв брови и полузакрыв глаза, а в уголках его рта пряталась усмешка. И снова я увидел или же мне показалось, что увиден, будто тень озабоченности скользнула по его лицу, а во взоре появилась какая-то сосредоточенность, в самих же глазах, прямо в зрачках, мелькнули и затаились искорки.

– - Так, значит, вы не хотите увеличивать ставку?

– - Что до меня, то мне, старина, ровным счетом все равно, -- сказал Майк.
– - Готов поспорить на что угодно.

Мы с тремя женщинами молча наблюдали за ними. Жену Майка все это начало раздражать, она сидела с мрачным видом, и я чувствовал, что она вот-вот вмешается. Ростбиф дымился на наших тарелках.

– - Значит, вы готовы поспорить со мной на все что угодно?

– - Я, уже сказал. Я готов поспорить с вами на все, что вам будет угодно, если для вас это так важно.