По факту он полностью повторил мои действия, только мёд добавлять не стал. Единственное, что уже на выходе из кухни, вернулся и взял весь пакет молока.

— У Ани изжога, что бы ни бегать… — пояснил Александр свои действия, как, будто я требовала объяснений.

— Ааа, — только и сказала я, выходя вперёд хозяина дома. Вот только направилась я не вверх по лестницы, а прямо по коридору. Чем вызвала удивления Александра. — Решила, что взаимопомощь — вещь отличная.

И вот вроде бы шутила. Тогда какого черта я продолжила свой путь? И даже постучала в дверь того, к кому меня отправил мой босс. Между прочим, Александр проводил меня довольным взглядом и ухмылкой. Даже ничего не сказал, удалился к себе. Может, не поверил, что я так и сделаю?

А я бы, наверное, и струсила. И даже бы убежала, вот только сквозь лёгкий шум музыки, в которой я узнала «Агату Кристи — Моряк» донеслось:

— Войдите.

Как то быстро пронеслись те, пара секунд, пока я открывала дверь и делала шаг вглубь комнаты мужчины. Всё это время я убеждала себя. Что мы просто поболтаем. Тем более тема есть. Меня всё ещё коробило то, что Дима равнял нас с сестрой. Я бы никогда не навредила никому живому, особенно родственникам мужчины, которого… любила. Пусть у нас и была всего одна ночь, но забыть её я пыталась на протяжении четырёх лет. И благо, что время лечит.

Я прислонилась спиной к закрытой двери, смотря на блондина и вдыхая задымлённый воздух. И этот дым был не от сигарет, да даже не от сигар. Дима лежал на своей кровати и, смотря на меня, пускал кольца от самокрутки. Вариантов состава курительной смеси у меня сомнений не вызывали.

— Я пришла сказать, что бы ты не переживал на мой счёт, — я в упор посмотрела на блондина.

Видимо у мужчин в этой семье наследственное спортивное телосложение. Ведь несмотря на то, что Дима был прикован к инвалидному креслу, бицепсы на его плечах перекатывались при каждом движении, а плоский живот, хоть и был расслаблен, но имел очертания как минимум четырёх кубиков. Невольно глубоко вздохнула, так как кислорода не хватала.

Сладковатый дым заполнил мои лёгкие. Сразу отмерла и прошла в голубь комнаты, открыла окно, избавляясь от вредного дыма. Дима, всё еще молча, разглядывал меня, и единственным шумом нарушаемым тишину были слова песенки: «Вино и гашиш, и Стамбул и Париж. Моряк, моряк, почему ты молчишь? Давай, расскажи ей, ведь ночь коротка, Как черту морскому свинтили рога…»

На последних словах, я приблизилась к «Макбуку» и опустила крышку, спустя еще пару секунд в комнате воцарилась тишина. Дима всё так же с улыбкой и затуманенным взглядом, опустил остатки самокрутки в стакан с янтарной жидкостью, из-за чего он вспыхнул, синим пламенем. И я уже поспешила залить его водой из стоящего рядом графина, стараясь игнорировать всю неловкость ситуации. Это действие требовало максимально приблизиться к блондину.

Видимо этого он и добивался. Ведь как только я затушила мини пожар и отставила в сторону кувшин, Дима схватил меня за руку и потянул на себя.

По ходу, я всё же надышалась этим вредным, наркотическим дымом. Ведь вместо того, что бы возмутиться и вырваться, начала хихикать и удобнее устроилась на блондине после падения.

— Мой рыжик, — сильнее прижал меня к себе он, касаясь моих губ своими в лёгком поцелуи и перемещаясь по всему лицу. — Я прекрасно знаю, что ты не причинишь вреда. Ведь ты как открытая книга, — улыбнулся, фокусируя взгляд на моём лице, блондин, — всё написано у тебя на лице.

А дальше был поцелуй приветствия, поцелуй воспоминания, поцелуй клеймо… он погружал меня в водоворот давно забытых чувств, утягивал за собой на самое дно. Меня окутало теплом его тела. Таким нужным и в то же время родным, потерянным когда-то очень давно. Эти ощущения возродили во мне, то, что я заставляла спать на протяжении четырёх лет. Чувства к этому мужчине.

Я отвечала на его поцелуи так, как будто это последние ласки в моей жизни. Страстно, грубо, отдавая всю себя. Даже треск ткани, когда Дима разорвал мою сорочку, предварительно избавив меня от халата, не способствовал отрезвлению рассудка. Наоборот, мой мозг требовал продолжения, желая насладиться. Взять по полной, всё то что могут дать эти минуты, проведённые в объятиях такого нужного мужчины.

Я наслаждалась каждым его прикосновение, зарываясь своими руками в шелк его волос, ощущая их мягкость кожей ладоней. И только когда уже кислорода престало совсем хватать, я отстранилась от его губ, подставляя шею и грудь, для дальнейших ласк, сама же от наслаждения царапала его спину.

Когда его губы сомкнулись на моём розовом соске, мне показалось, что я слишком громко выкрикнула его имя. Умоляя, и требуя дать мне намного больше. И он давал. В какой момент я оказалась без трусиков, я не знаю. Просто ощутила полную наполненность его плотью, когда он резко рванул мои бёдра на себя.

Крика удовольствия сдержать не удалось. Я со всей силы сжала его плечи, погружая в его кожу свои когти. Я поднималась и опускалась на возбуждённую плоть любимого мужчины, который помогал мне, задавая нужный ритм, удерживая мои ягодицы своими руками.

Это пыточное наслаждение, казалось, длилось бесконечно долго. А может всего и пару минут, я точно не знаю. При очередном глубоком погружении, я ощутила, как его член завибрировал, изливая в меня семя.

Может я и извращенка какая-нибудь, но подобная мысль, принесла мне разрядку, и я забилась в оргазме, ловя такт извержения его члена. Обессиленная, опустилась, на влажную мужскую грудь, всё еще судорожно дыша. Так было только с Димой. Ни разу не ощущала такого полного удовлетворение, ни с кем из тех, в объятиях которых пыталась забыть эти самые ощущения.