– Что та женщина хотела от тебя? – последовал закономерный вопрос.

– Убить.

– Для этого незачем тащить в ночь, устраивать разговоры и показательные бои.

– Так вы были там всё время? – удивился я.

Немного удивился. Сил на полноценное удивление не осталось. Сергиус вытащил следующий шип, и я зашипел от боли.

– Нет, но логика и жизненный опыт подсказывают, что к тебе она испытывала особый интерес.

Если Сергиус ничего не слышал, это упрощало дело.

– Она хотела принести меня в жертву.

– Кому?

– Своему богу.

Сергиус замолчал и занялся остальными моими ранами. Которых оказалось неожиданно много. Самые мерзкие оставались от шипов – зазубренных, – когда вытаскивали, они рвали мышцы и кожу. Останутся уродливые шрамы, но это меня сейчас совсем не волновало.

– Твой отряд положили, – назрушил тишину наставник.

– Весь?

– Насколько я видел, да.

– Сука, – прошипел я.

– Убивала не она, а её люди.

– Где они?

– Я их убил. Поэтому и задержался.

– Вас отправили на них охотиться?

– Да. Дэмьен Гронворк предположил, что если они и захотят устроить что-то грандиозное, то сделают это сегодня ночью, воспользовавшись общим хаосом. Как по мне, предложение глупое, но оказалось верным.

Значит, наставник присматривал не за мной. Точнее, может, и за мной, но вполглаза, в отрыве от остального задания.

– Мы не нравится Дэмьен, – озвучил Сергиус то, что я давно подозревал. – Он хочет от нас избавиться.

– Почему просто не убьет?

– Причина в Кристиане Изгоняющем. Он не любит, когда с солдатами поступают не по справедливости. А я слишком заметен, чтобы избавиться от меня по-тихому. И от тебя заодно.

Кристиан… Опять он. Про него не то чтобы болтали, но относились хорошо даже те, кто его максимум издали видел. Генерал армии, главный герой и главная ударная сила. Ещё и о солдатах заботился. Как такого не уважать и не любить?

– Никто не поверит, что ты победил ту воительницу. Не после того, когда от её рук пало столько солдат.

– К чему вы это, наставник?

– К тому, что от Дэмьена можно ожидать чего угодно. Он может обвинить тебя в сговоре с врагом и в измене. Меня, как ты понимаешь, тоже. Поэтому тебе надо хорошо продумать, что будешь говорить, когда спросят, почему остальные мертвые, а ты жив.

– Мои раны скажут за меня красноречивее любых слов.

– Да. Поэтому не спеши выздоравливать. И будь готов. Если совсем прижмёт, требуй высшего суда поединком.

– Я против Дэмьена?

– Как твой учитель, я выйду вместо тебя.

– Победите?

– Возможно. Дэмьен – хороший воин.

Значит, шансов не так уж и много.

– Спасибо за подсказку. Придумаю что-нибудь.

– Не сомневаюсь. Твоё восстановление должно, – выделил он это слово, – занять недели две. Отлежись, покряхти для вида, а потом займись тем, что тебе хорошо даётся.

– Неужели задавать вопросы?

– Учись, Эрано. Я укажу тебе солдат, на которых стоит обратить внимание, и скажу, что у них перенять. Найди к ним подход. Освой то, что скажу.

– А дальше?

– А дальше я заберу тебя с собой, и возьмёмся за практику.

– Больше не буду бегать с отрядом по лесам?

– Будешь бегать со мной по горам. Про желание воительницы принести тебя в жертву лучше помалкивай. Что-то я не припомню, чтобы дороманцы баловались жертвоприношениями.

– А если она не дороманка? Все только и говорят о том, что у них отродясь рыжих не было.

– Тогда это можно использовать, но ты уверен, что лучше Дэмьена выворачиваешь факты в свою пользу?

Юный ловец знаний с широким кругозором или опытный аристократ этого мира? Даже не знаю, кто победит.

– Я буду осторожен, наставник.

– Отдыхай, Эрано. Попробуй поспать.

Я молча кивнул, чувствуя опустошение. Весь этот разговор как попытка спрятаться. Что-то привычное и хорошо знакомое. Да я сейчас был готов болтать о чём угодно, лишь бы не думать о том, что произошло ночью.

Жрица… А она ведь жива, и у неё по-прежнему есть нужные мне ответы.

Закончив обрабатывать раны, Сергуис ушёл, дал мне побыть одному. Не уверен, что его заботило моё душевное состояние. Да и не мог он знать, насколько всё плохо. А всё было очень плохо.