После того, что мне поведала Аллочка, я стала ждать, что называется, плохого. Я стала хуже спать. Ворочалась, перебирая в голове варианты различных разрушенных башен, которые могут на меня грохнуться. Я мучила Динку, требуя вариантов и от нее. Мы перебрали многое, включая и потерю работы. Чем не разрушенная башня?

– Вдруг ты напьешься и пьяная набьешь морду важному клиенту?! – предположила Динка, когда я тихо трепалась с ней по телефону, приходя в себя после нашей скромной рабочей посиделки.

– Я? Морду? – ахнула я.

Потом попыталась представить себе этот нонсенс воочию. Как я, обычно такая мирная, сижу, выслушиваю бредни клиента (предположим, толстого одышливого, чем-то похожего на бигмак мужика). Он визгливо шепелявит, что в олл инклюзив обязаны включать двадцатилетний коньяк, а пиво – вовсе и не алкогольный напиток, так что его должны продавать на улицах. Я пытаюсь включить «глухаря», но он повышает тон и переходит к заключительному: «Раз вы не предусмотрели, что в Египте зимой ветра и нельзя купаться, то обязаны вернуть мне все деньги». И тут я встаю, любезно улыбаюсь, разворачиваюсь и с лету залупляю ему в глаз кулаком.

– Хотя это больше похоже на Дениса, – с сожалением согласилась Динка. – Но разве я не права, что после такого тебя бы точно уволили?

– А может, НН разорится? – с некоторой затаенной надеждой предлагает вариант Аллочка. Интересно, что хотя все мы в офисе зависим от НН (на то он и НН), все же мы были бы рады, если бы он разорился.

– Или приведет на твое место любовницу! – хлопнула себя по лбу (по крайней мере, мне так показалось) Динка.

– Может, нас выгонят из этой квартиры? – теоретизировала я.

Те, кому приходилось жить на съемных квартирах, прекрасно меня поймут. Переезд – это всегда своего рода разрушенная башня и полное разрушение старого. А для человека, которому приходится переживать этот кошмар с той или иной периодичностью, переезд напоминает маленький дефолт. Страшно подумать, надо собрать все вещи, сувениры, подарки, посуду, любимый торшер, не забыть собаку, нанять грузовик, проследить, чтобы грузчики не сперли чего-то, от потери чего уже нельзя будет прийти в себя. Потом надо некоторое время жить среди коробок, не имея ни малейшего представления, где у вас зубные щетки, дезодорант, постельное белье и красный костюм. Но самое сложное – это объяснить предыдущей хозяйке, что сталось с ее ремонтом и почему мы не должны и не будем оплачивать пеню за сгрызенные плинтусы, разодранные около туалета обои, поцарапанный пол (потому что мы переставляли шкаф). Я лично не встречала ни одной хозяйки квартиры, которая не провожала бы меня причитаниями.

«Ай, люди добрые, что ж это делается! У меня ж тут был евроремонт! Гобелены! Рубенс в оригинале! Все же пропало! Все, что нажито непосильным трудом», – стонут эти ушлые дамы. В первые разы, учитывая мой тогдашний возраст и неопытность, им действительно удавалось вытрясти из меня на прощанье энную сумму «за ущерб». Но потом Костя мне объяснил, что евроремонт – это нечто иное. А оплачивать обои, которые рвали еще задолго до нас, просто глупо и незаконно.

– Ты только не лезь, и все будет нормально, – с некоторых пор стал говорить он. Уж не знаю, что он делал с хозяйками, но все они стали вежливо прощаться со мной, сетуя, что волею судеб нам надо расстаться.

– И что? – оборвала меня Дудикова. – Если гроб и башня – это про переезд, я настоятельно рекомендую тебе смириться и собирать манатки.

– Почему? – опешила я.

– Потому что это наименьшее из зол. И тогда нечего гневить бога. Переедешь, и все успокоится.

– В принципе да, – согласилась я.

На этом мы и порешили. Что скоро переезд. Я даже сообщила об этом Косте, после чего он нахмурился, потер лоб и спросил.

– Еще раз объясни, почему мы должны переехать?

– Потому что мы гадали, и там вышла разрушенная башня и гроб, – настороженно поясняла я.

Костя с жалостью оглядел меня с ног до головы:

– Малыш, а может, еще поживем? Мне что-то не очень хочется менять адрес. Давай, вы с Диной теперь погадаете на кофейной гуще. И все исправите, – противным гнусавым тоном закончил он. И расхохотался.

– Смеешься? – обиделась я. – Вот так всегда! Ты не уважаешь мои знания. Не веришь в интуицию. А вот когда гром грянет, я буду смеяться последней.

– Твоей Аллочке надо на вокзалах работать! – продолжил веселиться супруг. – Не понимаю, что она делает в вашей скучной организации. Она бы стала миллионершей, предсказывая переезды!

– Это не она! – пыталась отбиться я. Впрочем, за четыре года я успела убедиться, что с Костей спорить бессмысленно.

– Нет?! А кто? Динка твоя? Ну, ей-то уж точно пойдет цветастый платок. И куча детей за спиной.

– Отстань! – не выдержала я и расплакалась.

Мне вдруг стало так обидно и грустно, что слезы полились просто рекой. Я плакала-плакала, потом даже местами выла, а Костик сначала попытался призвать меня к совести и гражданскому самосознанию (разве так может себя вести взрослая женщина), а потом испугался и принялся отпаивать меня водой из-под крана.