[5] Шиман Маркусович Шнейдерман, замполитрука, в РИ при обороне Брестской крепости возглавил оборону казарм 132-го батальона, храбро сражался, был контужен, попал в плен, погиб в плену. Кстати, про обилие евреев-политруков (как и про обилие политруков-идиотов): в батальоне НКВД единственным политруком-евреем был вот этот самый Шимон Маркусович Шнейдерман, двадцатилетний парень, который, не имея боевого опыта, не растерялся, и выполнил свой солдатский долг так, как умел, до конца.

[6] Немецкая пропаганда этот факт умолчала совсем. А в армейских архивах оба орудия значились «Карлами», кто из них был Дорой-трансвеститом, история твердо хранит молчание.

[7] Винтовка Бердана, или берданка — имеется в виду «скорострельная малокалиберная винтовка Бердана № 2» с продольно-скользящим затвором, которая была основной винтовкой Российской армии в конце XIX века, вплоть до введения в дело винтовки Мосина.

[8] Это действительный факт. Солдатам в некоторых госпиталях нормы питания были почти вдвое меньше фронтовых. В советских госпиталях солдаты и офицеры получали усиленное питание. Вот такая разница в подходах.

Кандалакша. Штаб 13-й армии. Вечер 3-го августа 1941 года.

Это была авантюра. Действительная, наглая авантюра, мне так все сказали наперебой. И Антонов, и Баграмян, и Платонов. Но подумали, почесали репу, и согласились, что это один шанс из ста, который может сработать! Я исходил из того, что при внезапном нападении враг не будет ожидать решительных контрдействий прямо в первый же день войны. Это типичная психология: мы же внезапно нападаем! Следовательно, «они», то есть мы, должны потратить время на то, чтобы понять, осознать, начать воплощать в жизнь планы обороны. Недооценивать немецкую, тем более, финскую армию никто не собирался. Финны были вояками, которые мало уступали немцам, да еще и с опытом Зимней войны. Сразу скажу, что любой расчет на психологию должен был быть подкреплен соответствующими делами, так, чтобы предположения стали железными аргументами, способными подвигнуть противника действовать именно так, как выгодно тебе. И подготовка к операции «Буран» была начата еще ДО начала войны. И никаких угрызений совести по данному поводу я не испытывал. Был еще один фактор, который подтолкнул меня к разработке этого плана. Фактор не совсем обычный: 14 июля 1941 года после отплытия из Ливерпуля взорвалась яхта «Норд», которую королевская семья Британии подарила королевской семье Норвегии. На этой яхте находилась вся королевская семья и практически все правительство Норвегии в изгнании. Насколько я знал, к этому происшествию наша страна никакого отношения не имела, прямую выгоду получила Германия, так как правительство Квислинга сразу обрело хоть какую-то легитимность, а у британцев возник серьезный вопрос, кого посадить на трон Норвегии, тем более, что под рукой никого подходящего не нашлось[1]. Надо было вытаскивать кого-то из-под носа у немцев, тот еще геморрой. А нам воспользоваться этим фактором сам Бог велел.

Я в штабном вагончике. Мой штаб не в самой Кандалакше, чего уж там, в этом небольшом городке армейских управлений до чертиков понатыкано: и штаб 42-го стрелкового корпуса, и еще не перебрались штабы двух его стрелковых дивизий, а еще и штаб, и сама 1-я легкотанковая бригада в полном составе, вот мы и расположились на берегу озера Вирма. Места тут суровые. Пейзаж радует зеленью, но какой-то мелкой и чахлой. Дорога к штабу, и он сам укрыты маскировочными сетями. На столе большая кружка кофе: это единственное превышение служебных полномочий: заказал, оплатил, и мне доставили настоящий бразильский кофе: крепкий и горький, бодрящий с первого же глотка. Ситуация простая: кружка большая, а кофе в ней на донышке. Заварен крепко: на пять-шесть бульков жидкости, а остальное — черная, как смола, гуща. На столе карта. А там обозначения, которые сегодня рано утром стали не просто кружками, стрелками, надписями, они превратились в приказы, обязательные к исполнению.

Еще раз прикидываю расклад, во многом он повторяет первоначальную ситуацию ТОЙ реальности. Во многом, но не во всем. Итак, на Севере против нас играет армия «Норвегия» под командованием старой лисы Николауса фон Фалькенхорста. Вообще-то правильнее было бы назвать его старым ястребом, поскольку еще в начале этого века он носил фамилию Ястржембский (Ястребиный), силезский немец, сменивший перед началом Мировой войны славянскую фамилию на более звучную немецкую (но тоже содержащую ястребиную составляющую)[2], был опытным кадровым военным, имеющим стаж воинской службы за три десятка лет[3]. Его можно было бы назвать «специалистом по Северу». Именно он руководил захватом Дании и Норвегии в ходе блестящей операции Вермахта в сороковом году[4]. В первый же день войны армия «Норвегия» четко показала свои намерения, заранее сосредоточив свои силы на выбранных направлениях: Горнострелковый корпус «Норвегия» в составе двух дивизий (2-я и 3-я горнострелковые дивизии) под командованием генерала горных войск Эдуарда Дитля нацелена на Петсамо. Главной целью Дитля было захват никелевых рудников, крайне необходимых военной промышленности Германии. Немцы назвали эту операцию «Северный олень». Надо отдать им должное: немцы чертовски последовательны и логичны, вместе с Северным оленем на нашу землю пришли «Платиновая лиса» и «Песец»[5] — это удары немецкой армии на Мурманск с выходом к Архангельску и Полярному. А вот авиагруппа, действующая на Мурманск, в этом варианте событий была значительно усилена: более 250 самолетов[6]. Это было вызвано тем, что наш флот «засветился» на стоянке в Мурманске, значительно усиленный переходом большей части кораблей Балтийского флота. О том, что авиагруппа противника усилена, мы знали из данных разведки, но вот точных цифр не знал никто. Постучались. В мой «кабинет» ввалился человек, про которого только хотел рассказать, а тут и он сам явился, так это… работа у него такая. Знакомьтесь: майор госбезопасности Алексей Фёдорович Ручкин[7]. Отутюженная форма, новенькие погоны. А ведь хорош! Вроде бы простецкое крестьянское лицо, чем-то напоминает добродушного недалекого сельского увальня, вот только это маска — причем хорошая маска, проработанная, потому что за ней скрывается умный и опасный чекист, человек, преданный революции, партии и товарищу Берия лично. Уверен, что именно он отбирал в мою охрану верных и надежных ликвидаторов, которые не дадут попасть в плен. Мы познакомились с ним еще в Зимнюю войну. Он появился в моей дивизии, когда мы вышли к Оулу. Общий язык нашли быстро. Ручкин и его ребята стали плотно работать с местным населением, вербуя и создавая сеть агентов. Разведка — дело наипервейшее! А майор тогда уже далеко смотрел: его ребята и с норвежцами сумели контакты наладить. Как тут не помочь человеку! Ну и мы создали все условия! На созданную им тогда разведсеть мы сейчас и опирались!

— Что скажешь, Алексей Иванович? Пора?

Смотрю на часы. Действительно, пора. Киваю головой:

— Пора, Алексей Фёдорович! Давай своим сигнал отсчета. Начинаем через 10 минут. Все одновременно.

— Слушаюсь!

Измученный ожиданием, майор рванул на узел связи. Надо сказать, что формально он мне подчинен не был, но одна тонкая шелковая полоска с печатью и подписью давала мне очень серьезные полномочия по всему Заполярью и не только. Поэтому, оказавшись в июле месяце в Кандалакше, обрадовал Ручкина необходимостью забросить в тыл викингов диверсионные группы. И сейчас они должны были сказать свое веское слово.

Ладно, вернёмся к нашим норвежским баранам. Горный корпус «Норвегия» рвется в Петсамо… Отборные части горных стрелков, отличившиеся при оккупации Норвегии, сражавшиеся с десантом союзников, это твердый орешек. Да и задача у них чуть ли не главнейшая в этой войне — отобрать у СССР доступный источник никеля и обеспечить им промышленность Германии. Гитлер отличался собственным взглядом на ведение войн — не столько разбить главные силы врага и быстро захватить столицу государства (блицкриг в стиле Наполеона), сколько помешать отмобилизовать армию и вывести из игры промышленность противника, при этом особое внимание уделялось захвату ресурсных баз, необходимых для Рейха. Этот взгляд Гитлера на войну был хорошо известен Сталину, именно поэтому в ТОЙ реальности в сорок первом году основным направлением действие Вермахта считали Украину, сосредоточив там основные силы РККА, которые потом срочно перебрасывали, чтобы заткнуть дыры в Белоруссии. Неожиданностью было то, что победило мнение немецких генералов, предложивших блицкриг в стиле Наполеона, с выходом к Москве и отсечению крупнейших логистических узлов (Киев-Питер-Москва). О! Извините, увлекся общими рассуждениями. Продолжим!

С Петсамо ясно. У Коли Ястребова (Николауса фон Фанкельхорста) еще три немецких и две финские дивизии, полноштатные, усиленные и вооруженные до зубов. В глубоком тылу отряды норвежского легиона и финского ополчения. Плюс кораблики: эсминец, миноносец, да сторожевиков и тральщиков россыпью… Плюс часть самолетов 5-го воздушного флота. Сюда, на Кандалакшу, из района Куолаярви (озера Куола) уже сейчас рвется 36-й горный армейский корпус Вермахта под командованием опытного и острожного генерала от инфантерии Ханса Фейге, у него две хорошо подготовленные дивизии ветеранов: 163-я и 169-я пехотные дивизии, прошедшие Францию и Норвегию. Им приданы два танковых батальона. Серьезные ребята, и усиление им сделали совсем недурственное, вот только проходимость у немецких танков так себе, ну, как говориться, посмотрим. Еще южнее уже 3-й финский армейский корпус, можно сказать, старые знакомые. В ТОЙ реальности им командовал мой личный знакомый генерал Ялмар Сииласвуо. Тогда он мою 44-ю дивизию разгромил, после чего и стал генералом. А теперь вот фигушки! Я его дивизию полтора года назад на ноль помножил, а самого «Кровавого Ялмара», одного из вдохновителей Выборгской резни, торжественно повесили по решению трибунала в Ленинграде как военного преступника. Интересно, кто там вместо него генеральствует? По данным разведки вроде бы корпусом командует полковник Франц-Уго Фагернес (бывший комдив 3-ей финской дивизии). У него кроме 3-ей еще и 6-я финские дивизии, а в тылу их подпирает немецкая дивизия, вроде стратегического резерва, ее должны передать финикам, когда те успешно попрут на Кестеньгу, Ухту и Кемь. Вопрос в 6-й финской дивизии. Она может быть направлена на Кемь, а может ударить и на Кандалакшу, во фланг нашим войскам[8]. А я ведь начинал свой финский поход зимой тридцать девятого — сорокового года как раз из Кеми. Кемска волость! Йе! Йе! Будет вам и Кемска волость и Йе! Йе! — три раза. Задача всех трех ударов если не блокировать и взять Мурманск, то хотя бы перерезать Кировскую железную дорогу, или в Кандалакше или в Кеми.